И аз воздам

Аракчеев ушёл, и Пётр Христианович сел, наконец, в кресло и вытянул ноги. Гудели. Ночь бессонная, утро суматошное и тут уже во дворце больше часа стоймя стоит. Только веки смежил, как снова каблуки зацокали и на сцену вышли новые действующие лица, хотя и старых хватало. Новым был вообще интересный персонаж. Это был месье Фредерик Сезар Лагарп учитель и воспитатель Александра и Константина, которого Павел выгнал из России за вольнодумство и подстрекания к бунту. Вернулся, выходит, дошла весть до Франции, что тут всё поменялось. Опять за свободы приехал монарха уговаривать. Это не иначе как Госпожа История, его сюда направила на смену Адаму Чарторыйскому. Свято место пусто не бывает. Хорошо или плохо будет, если Александр крестьян освободит? Если так, как как это сделал Александр второй, да ещё на полвека раньше, то плохо, наверное, вообще не подымится промышленность к Крымской войне. Некому будет поднимать, большинство помещиков разорится. А крестьяне полвека будут умирать с голоду, выплачивая огромные выкупные платежи, продавая перекупщикам зерно за копейки, чтобы всякие подати заплатить. И помещики будут продавать за копейки, лишь бы тоже налоги заплатить, да и против рынка не попрёшь, раз цену перекупщики установили — пуд шестнадцать копеек, то пойди, попробуй, продай дороже. А перекупщики, будут богатеть, но не будут строить заводы мукомольные, проще зерном торговать, мука продукт проблемный. Гигроскопичный. Опять же договориться всем надо, чтобы зерно за границу не отправлять, только муку. Тут нужен твёрдый государственный институт, а ещё лучше, вообще, государственная монополия на торговлю с заграницей. Так и там будут воровать. Специально сбивая цену, чтобы взятку от английского купца получить. Нужно вводить вновь в стране смертную казнь и взяточников камнями забивать на Марсовом поле.

Вторым новым лицом был Разумовский Андрей Кириллович, сын того самого Разумовского, вроде как, тоже Павлом в деревню к батюшке законопаченный. Про него Брехт помнил, что именно этот деятель будет одним из организаторов Венского конгресса после победы над Наполеоном. В результате Россия останется без контрибуций и даже выплатит все долги развлекающихся в Париже офицеров, в том числе и карточные. Они нам Москву сожгли, да даже если и сами поджигали, что они в ней делали, а мы им выплачивает карточные долги офицеров. Ну, справедливо. Рыцари же все в России и император главный. Весь в белом.

Он и сейчас был в белом мундире.

Кроме этой троицы из-за плеча высокого Александра виднелась физиономия вернувшегося Аракчеева и последней в комнату зашла Мария Фёдоровна с одной единственной статс-дамой, той самой баронессой Дарьей Бенкендорф — любительницей вальсов и интриг великосветских.

— Ваше Императорское Величество, — попробовал подскочить с кресла Пётр Христианович. Кресло глубокое и низкое, в результате инерция вынесла его на Дарьюшку Бенкендорф и чуть не снесла бедняжку со сцены. Еле подхватить успел. Но центр масс всё же сместился, и получилась в результате конструкция, как при окончании танца — баронесса прилегла на его руку, а он над ней склонился. Осталось только чмокнуть. В уста сахарные, в носик, чуть островатый, в лобик морщинками не тронутый, в ушко, мгновенно покрасневшее. Тьфу. Нет, в смысле, не на девушку тьфу, вполне себе, девушка, в другом бы месте … на мысли неуместные тьфу. Брехт выпрямился, дёрнув на себя баронессу при этом, но прижимать к груди не стал, поднял на вытянутых руках, перенёс на свободное место и поставил.

— Вы прямо медведь гималайский, граф, — хохотнул император за этими экзерсисами умильно наблюдающий. Даже про готовящееся на него покушение забыл и про неприятности с английским послом и своим сердечным другом.

— Клоун скорее. Извините, Ваше Величество. Кресло низкое, не под нас с вами мелкие итальяшки ваяли.

— И то верно, сам вечно встаю с трудом. Граф, — сразу посерьёзнел Александр, — мне маман рассказала о вашем очередном прожекте. Про абреков. Вы и правду думаете, что это более надёжная защита, чем гвардия? — и сам поморщился, видимо вспомнил пока говорил государь, чьими усилиями он сейчас на трон взгромоздился.

— Да, Государь, могу привести тысячу «за», но лучше всего попробовать, слова — это только слова.

— А если они сами нападут, там же войны сплошные на Кавказе, убьём мы кого из их родичей, а там же кровная месть процветает. Дикари. — Заговорил граф Андрей Кириллович Разумовский. — На русском с огромным акцентом прононсным. Не родной язык для графа. И ведь у четверти дворянства сейчас та же беда. Как они с крестьянами общаются? Ах, да, через управляющих немцев.

— У мусульман очень строгое понятие о чести, особенно у малых племён Кавказа. Они данноую присягу не нарушат, в отличие от европейцев. Ну, и потом зачем нам нападать на чеченцев, если они добровольно встанут на нашу сторону.

— А зачем им это? — подал голос и Аракчеев.