...И далее везде

Нет, я не собираюсь в море, у меня перерыв в плаваниях, я продолжаю работать в редакции. Стоим втроем в толпе встречающих на празднично освещенном причале: мы с Мотей Фроловым и высокая пожилая женщина (пожилая в тогдашнем моем представлении, она была лет на 18 моложе меня теперешнего). На нас с завистью, отнюдь не белой, глядят в связи с присутствием этой нашей спутницы конкуренты из других газет. А мы с Матвеем ликуем: у нас переводчица, только у нас! Уже видны огни приближающегося теплохода с детьми из республиканской Испании на борту. Мы в редакции узнали о предстоящем их прибытии за три дня и все это время потратили на лихорадочный поиск переводчика с испанского. Лихорадочный потому, что таких в Ленинграде почти не осталось. Большинство находилось в «спецкомандировке», как тогда называли добровольческую поездку на Пиренеи. Отправлялись не только сносно знающие язык, а и срочно, за две недели, за месяц, обученные, как один из моих приятелей. Кое-кто уже вернулся, но всех их разобрали организации посолиднее «Искорок». Мы были в отчаянии, завербовать никого не удалось, и от отчаяния бросились к словарям, к учебникам. К нашей удаче, только что вышел русско-испанский разговорник, составленный О. К. Васильевой, доцентом ЛГУ, как значилось на обложке. Мы достали эту книжицу и заучивали оттуда подходящие фразочки. Вдруг Матвея осенило, он сказал: «А если найти эту Васильеву?» — «Очень мы ей нужны, — сказал я. — Так и ждет нас, давно уж кем-то перехвачена». — «А я все-таки съезжу в университет», — сказал Мотя. И вернулся в редакцию с Ольгой Константиновной Васильевой. Не знаю уж, чем взял он, как уговорил человека то читающего лекции, то заседающего на кафедре, то ведущего семинар, то вычитывающего гранки нового учебника, то… словом, предельно занятого? Как убедил пойти еще и в переводчики к двум юным репортеришкам из пионерской газеты? Похоже, ее просто ошеломил Мотькин нахальный напор. Приехав же в редакцию, отдышавшись в кабинете у Данилова, она стала решительно отказываться, ссылаясь, естественно, на чрезмерную занятость. Затея Фролова катилась под откос. Спас Коля Данилов, выбросив последнюю карту в уговорах. Он произнес, употребив все свое обаяние плюс дипломатию: «Мы обеспечим вам, товарищ Васильева, годовую подписку на «Ленинские искры». И товарищ Васильева дрогнула. Она сказала, пряча улыбку: «Тут я пас. Моя дочь — студентка пятого курса, мой муж… — она не назвала профессию мужа, — все мы давно мечтали об этом. Перед таким соблазном не могу устоять. Согласна. Но с условием. Час, полтора, не больше — для самого необходимого перевода». — «О, — вскричали мы, — конечно же только один час!» И вот стоим на причале с собственным толмачом, ликуем, но и страшно волнуемся: дело к полночи, пароход еще не ошвартовался, а газета выходит утром, и мы должны поспеть с материалом на две оставленные для него полосы. Мысль дать в этом номере лишь короткую информацию, а подробности в следующем была нами же с Мотей отвергнута как позорная для оперативных газетчиков.