И далеко, и близко

Бурый на ветреный вой даже не оглянулся. Велел Катерине подвести к нему Степана и лететь вместе с ним. Баюн ему и так надоел хуже горькой редьки, а Степан выглядел совсем растерянным, когда Катерина отпустила его руку. Зато верхом на Волке, да с Катькой за спиной, Степану стало гораздо лучше, особенно, если глаза закрыть, и представить, что всё это просто сон!

Они улетели уже далеко, когда от сотрясения, вызванного разрушительным действием ярости Жар-Птицы, чуть сдвинулся снежный пласт у пропасти. Потом ещё чуть-чуть, а потом кусок льда, куда Кащей заковал свой ветер, полетел в пропасть… И надо же было такому случиться, что ледяной куб не разбился, а попал в толстенный слой снега, скопившийся в пропасти, утонул в нем, надёжно скрыв воющий от безнадёги, ярости и тоски Вихрь!

Степан проснулся уже у себя в кровати, открыл глаза и… И вспомнил! — Нееет! Нет! Нет! Нет! — крепко сжатый кулак грянул в дубовую стену раз, другой, третий.

— Не громи Дуб. Он не причем! — голос Кира раздался совсем близко.

— Кир? — Степан не знал, что побратиму пришлось сильно постараться, чтобы голос его звучал как обычно. До слёз было жалко Стёпку! Дико видеть его беспомощное движение рукой, поворот головы в надежде понять, откуда голос.

— Здесь я! Давай руку! — Кир поймал запястье друга и потянул его, помогая встать. — Заспался ты, брат. У нас военный совет заседает уже часа три.

— И что ты тут тогда делаешь? — мрачно уточнил Степан.

— Тебя караулю. Не дёргайся, и не рычи на меня. Если б я был в таком же положении, разве бы ты мне не помог?

Степан представил Кира на своём месте. — Конечно, помог бы!

— Вот и я… Конечно. К тому же с утра наощупь искать дорогу в туалет как-то не того. Не комфортно. Опоздать можно, если что…

— Иди ты… — проворчал Степан, подведенный за руку именно к тому самому нужному месту.

— И пойду, только провожу тебя в горницу, как только выйдешь! Там-то сам управишься?

Нелитературный ответ Степана заставил побратима ухмыльнуться. Раз начал злиться, значит, уже приходит в себя.

В горницу Степан прибыл уже умытый, и вполне в приличном виде.

А там бушевал шторм!

— Я тебе русским языком говорю, что никто этого не знает! — вопил Баюн, топая по лавке всеми четырьмя лапами, чтобы посолиднее было!

— Ты, может, и не знаешь, и это уже даже не удивляет никого! А птицы мне сказывали! — отвечала опасно разгоряченная Жаруся голосом, от которого дребезжали окна и пригибались как под ураганом стулья. Бурый просто гневно рычал. А посреди всего этого бедлама сидела Катерина и копалась в кипе каких-то бумажек. Одна из них выпала и улетела под правое переднее копыто Сивки.

— Вот, возьми! — конь принёс ей листок в зубах. Катерина машинально взяла, кивнула, чуть было не сунула его в кипу, откуда он и вылетел, потом перевела на него взгляд, автоматически прочла, а потом ещё и ещё раз, медленно подняла глаза, да так и застыла.

— Баюн! Баааюн! Баюн!!! — она начала негромко, а от последнего оклика Катерины заткнулся и сам Кот, и даже Жаруся. — Сколько элементов от неведомой зверушки было использовано на царевиче из Аленького цветочка?

— Что? — Баюн замер на двух задних лапах, потому что остальными он собрался в очередной раз топнуть.

— Быстрее! Сколько? И какие? Ты говорил мне! Шерсть и шкурка ящерицы? Да? — Катерина выглядела странно.

— Да! — покивал ошарашенный Кот.

— На царевне из окаменелого царства было использовано перо! Правильно?

— Да! — подтвердил ещё менее что-либо понимающий Кот.

— Остался один элемент. Кожа лягушки! — Катерина ткнула в бумажку, переданную Сивкой. — Зелье с последним элементом было продано тому же покупателю, что и зелье с пером!

— Не понимаю. А причём тут это? — удивился Волк.

— Я тоже не понимаю! — откликнулся Кир.

— Ой, Степочка, доброе утро! — радостно поприветствовала его Катерина, и торжестующе потрясла листком. — Ну, что вы не понимаете? У меня теперь есть с чем идти к хозяину Причудья!

Затишье закончилось! Ураган, приторможенный из-за Катиных странных вопросов, взмыл и закрутился по новой траектории.

— Ты что, не соображаешь? Он не пропускает никого! Мужчин просто не подпускает, выкидывает, а женщин может и пленить! И делает это иногда! Он женщин и девиц ненавидит! И вообще, в своих владения он полноправный хозяин, туда даже Кащей не может попасть! И воду источника он никому не дает, даже Царевне-Лягушке! А они родственники и соседи! И не посмотрит он, что ты ему своей сказкой о ней же, в давеча школе сказанной, часть его земель очистила! — рычал Бурый.

— Да и пусть не смотрит! — легкомысленно отозвалась Катерина.

— Он всех женщин ненавидит! Его невеста предала! — решив, что она недослышала, повторил Волк.

— Да! Только совершенно напрасно ненавидит. Никто его не предавал! Кстати, она сама уверена до сих пор, что это он её предал! — совершенно буднично заявила Катька.

— Что? — Баюн замер и застыл с открытой пастью. Жаруся заинтересованно пригасила пылающие крылья и, устроившись на спинке нервно подрагивающего стула, приготовилась слушать. Бурый вздохнул. Знал он эту безмятежную уверенность отлично!