И дух наш молод

Вместе с нами учились и другие товарищи, оставившие заметный след в истории революции, молодой Страны Советов. Такие, как А. Артузов заместитель Ф. Дзержинского, один из первых руководителей советской контрразведки, хорошо известный по операции "Трест" и захвату Б. Савинкова. Член Петросовета С. Корчагин, заместитель наркома по военным делам К. Мехоношин, В. Волокушин - в годы гражданской войны комиссар полка, бригады. А заведовал курсами работник аппарата ЦК А. Смирнов. Среди преподавателей В. И. Ленин, Я. М. Свердлов, Ф. Э. Дзержинский, Н. И. Подвойский, Н. Б. Крыленко и А. М. Коллонтай.

Помню, с каким нетерпением мы ожидали первую лекцию В. И. Ленина. Состоялась она 14 или 15 декабря 1917 года в Малом зале Смольного.

Легкой, стремительной походкой Владимир Ильич подошел к столу, поздоровался с нами, положил на стол папку, вынул из нее несколько листиков бумаги, внимательно просмотрел и сказал:

- Товарищи, я получил замечательное письмо от одного учителя Вологодской губернии. Давайте на сегодняшнем занятии займемся им, обсудим. Но сначала необходимо это письмо прочитать. Нет возражений против такого порядка?

Мы дружно ответили:

- Нет!

Владимир Ильич, выступая, обычно говорил очень быстро, но письмо стал читать неторопливо, пункт за пунктом, останавливаясь на отдельных местах, как бы давая нам время поразмыслить.

Письмо действительно оказалось интересным и сразу! овладело нашим вниманием. Учитель-большевик писал об организации Советской власти на селе, о борьбе с кулачеством, о том, как активисты объединяют вокруг себя бедноту и батраков.

Письмо заканчивалось так: "Дорогой Владимир Ильич, если Вам трудно в борьбе с буржуазией, со всякого рода контрреволюцией, напишите нам. Мы пошлем отборную сотню красногвардейцев, даже на своих конях".

Порядок обсуждения был такой. Брался конкретный вопрос из письма, выступало 5-6 человек; каждый излагал свое мнение. Затем переходили к следующему вопросу, и все повторялось. Владимир Ильич обычно высказывался последним. У каждого выступающего он спрашивал фамилию, откуда родом, с какого завода, из какой части, губернии.

Письмо вологодца обсуждалось при активнейшем участии всех слушателей. Время пролетело незаметно. Владимир Ильич положил письмо в папку: "На этом мы наше занятие заканчиваем".

Мы чуть ли не хором закричали: "А лекция?" Ильич, несколько озадаченный нашим вопросом, улыбнулся: "Я думаю, такая форма занятий полезней лекции". И это действительно было так. Такие занятия, когда по одному и тому же вопросу излагались разные точки зрения, когда истина не навязывалась, а как бы рождалась в споре, все чаще, с легкой руки Владимира Ильича, стали практиковаться на курсах.

На следующее занятие Ильич снова принес какое-то письмо и жалобу - тоже из провинции. Мы опять занялись обсуждением. На этот раз всех поразило то, что Ильич почти каждого из нас называл по фамилии и даже кто откуда. За одно занятие почти всех запомнить! А ведь среди курсантов было не больше 8-10 человек, которых он знал раньше.

Моим соседом оказался Петр Богун - матрос 2-го гвардейского экипажа этакий великан двухметрового роста. Когда Владимир Ильич обращался то к одному, то к другому курсанту, Богун тихо пробасил: "Меня не вызовет, мою фамилию не запомнит". И тут Ильич обращается прямо к нему:

- А какие, товарищ Богун, настроения у вас, во втором экипаже, и как вообще смотрят балтийцы на этот вопрос?

Богун от неожиданности настолько растерялся, что не смог вымолвить ни слова. Владимир Ильич подошел к нему, спросил, что с ним. Матрос на это ответил: "Я не думал, товарищ Ленин, что вы запомните мою фамилию". Ильич, улыбнувшись, сказал, что Богун - распространенная на Украине фамилия и даже очень хорошо запоминается: ведь ее носили с честью и предки матроса запорожские казаки. Вполне возможно, что вот он, матрос Богун, потомок народного героя - полковника Ивана Богуна.

...Каждое занятие Ильич посвящал небольшому кругу вопросов, которые разбирались при нашем активнейшем участии тщательно, по косточкам. Мы спорили до хрипоты, порой забывая о присутствии лектора, а он в это время, наклонившись над столиком, что-то быстро писал, слушал наши выступления, улыбался.

Часто вспыхивали дискуссии. Отсутствие теоретических знаний мы возмещали, подкрепляя свои доводы примерами из живой, повседневной революционной практики. Все было ново. Все делалось впервые. Выводы, заключения, к которым мы приходили на занятиях, проверяли в действии, в гуще революционных дел.