...И двадцать четыре жемчужины

В эту минуту в дверь постучали и вошел мужчина с большой картонной коробкой в руках.

— Пришел все-таки, — сказал Дутько. — Я же говорил, что придешь... Молодой человек, — обратился он к Сухареву, — уж извините, я сейчас занят. Милости прошу в другой раз, лучше с утра. Обязательно приходите. Впрочем, вот что. Я вас пока со старшей продавщицей познакомлю. Она вам расскажет об организации закупок. И как знать, может быть, мы возьмем шефство над вашим родственником. А сейчас — извините.

Дутько вышел вместе с Сухаревым и подвел его к молодой продавщице.

— Эмма, займитесь с этим товарищем. Он все объяснит. Помогите ему. — Дутько пожал руку Сухареву и ушел к себе.

Сухарев объяснил девушке цель своего прихода и показал ей письмо «брата».

Эмма быстро прочитала письмо, кокетливо облокотилась на прилавок:

— Я могу поделиться опытом, но здесь нас будут прерывать. Можно бы поговорить после работы...

— Но мне неудобно злоупотреблять...

— Оставьте. Лучше посмотрите, каким товаром мы торгуем, запишите, что вам понравилось.

— Уже посмотрел. Так когда вы можете уделить мне время?

— Конечно, вечером. Приезжайте к восьми.

КОГО Я ТАК ЖДАЛА...

Ясин был в Москве, когда ему переслали письмо из Киева. Судя по надписям и наклейкам, оно долго странствовало, прежде чем попало к адресату. Письмо оказалось какое-то странное:

«Дмитрий Васильевич! Вы должны меня вспомнить. Фамилия моя Истомин. Я, как и Вы, долгое время находился на прииске «Туманный». Сейчас тяжело болен, жить осталось мало. Потому наказываю Вам выполнить мою просьбу: как получите это письмо, поезжайте в Ленинград к моей родственнице Полине Акимовне Туровской. Ее адрес: ул. Радищева, дом 81, кв. 3. Покажите ей это письмо. У нее хранятся мои записи, предназначенные для вас.

С уважением Истомин».

Эту фамилию Ясин помнил, представлял и внешность этого человека. Вероятно, дело, о котором пишет Истомин, может иметь отношение лишь к событиям, связанным с его работой на Колыме, — именно там видел его Ясин и запомнил потому, что тот был застенчив и не употреблял в своей речи блатного жаргона.

Еще раз пробежав письмо, Ясин решил — надо ехать.

В Ленинграде прямо с вокзала Ясин направился по указанному в письме адресу. Отыскал старинный дом, нужную квартиру с медной дощечкой на двери: «И. С. Туровский».

На звонок дверь открыла маленькая пожилая женщина в халатике. На вопрос Ясина подтвердила: да, она Полина Акимовна Туровская. Он тоже представился и пояснил причину своего визита.

Хозяйка пригласила его в комнату, предложила кресло и села напротив него.

— Полина Акимовна, вот письмо, о котором я говорил. Возьмите, пожалуйста.

— Прошу вас, прочтите мне его.

Ясин прочитал, и она едва слышно сказала:

— Тетрадей тех у меня теперь нет. Не выполнила я его волю.

Она заплакала и, извинившись, вышла из комнаты. Ясин растерялся: «Какие еще тетради? Почему теперь их нет?»

Ясин не знал, что делать. Встать и идти за хозяйкой было неудобно, но, может быть, ей нужна помощь?

Он все же поднялся и направился к двери, но Туровская уже входила в комнату:

— Простите меня, ради бога. Вот плачу и ничего не могу с собой поделать...

— Я, пожалуй, лучше приду к вам попозже?

— Нет, нет, что вы? Не уходите.

Полина Акимовна присела на стул.

— Не подумайте, что хочу вас разжалобить. Я очень долго вас ждала. С того часа, как Витюша... Виктор Павлович... скончался. Целый месяц из дома старалась не уходить, все ждала, что вы приедете за тетрадями.

— Я только позавчера получил письмо. — Он протянул конверт. — Меня это письмо удивило. Ведь я вашего родственника почти совсем не знаю. И внешность его вспоминаю с трудом. Нет ли здесь какой-нибудь ошибки?

— Да нет. Он мне так и сказал незадолго до кончины: «Приедет человек с письмом, Дмитрий Васильевич Ясин, отдайте ему тетрадки».

Ясин вынул паспорт.

— Чтобы у вас не было сомнений.

Она надела очки, посмотрела, вернула со вздохом:

— Теперь уже это неважно.

— А что было в тетрадях?

— Разве он в письме не написал вам?

— Нет. Я подумал, что вам это известно.

— Даже понятия не имею. Я ведь только хранила их.

— Но что же случилось?

— Да украли их! Пришли от вашего имени с запиской, а я, глупая, поверила и отдала.

— Просто невероятно! Кто мог это сделать?

— В лицо я этого человека помню, но ни фамилии, ни адреса не знаю. Он назвался близким другом Вити, да я теперь уверена, что солгал. Обманщик он, проходимец. А на вид такой представительный.

— Когда это произошло?

— Прошлой осенью.

— Не запомнили вы из разговоров с Виктором Павловичем хоть какой-нибудь намек на содержание тетрадей?