И Эльборус на юге...

Итак, Эльбрус со снеговым хребтом. Откуда открывается эта панорама? В ближайших окрестностях — только с Большого Седла, одной из вершин Джинальского хребта в десяти километрах от Нарзана. Каждый истовый курортник к концу лечебного срока шутя взбегает сюда на рассвете. Но где «вершины гор, как бесчисленное стадо»?

Цирки Малого Бермамыта. Фото автора.

«Березовая балка». Акварель А. Н. Долгорукова. 1839. ГПБ.

«Дуэльный утес» на Малом Бермамыте. Фото автора.

Изменение горных силуэтов. Фото автора.

А может быть... Может быть, Лермонтов представлял себе панораму с Машука? Ведь в Пятигорске он пробыл тогда целых два месяца. Эльбрус и снеговую цепь видел он и из окна своего дома, и с вершин всех окрестных гор, где постоянно бродил. В частности, с Машука, действительно: «Кругом... вершины гор... как... стадо». Сравнение вполне приемлемо для лакколитов Пятигорья, а их названия — Верблюд, Бык — словно подсказывают такой образ. Но горы эти можно перечесть по пальцам, да и стоят они среди степи весьма просторно.

Снова тупик? Но вернемся на Бермамыт. «Кавказский вид с Эльбрусом», как правило, заставляет исследователей вспомнить сцену дуэли[32]. Однако идентифицировать полотно с пейзажем из «Героя нашего времени» мы не можем. В частности, и потому, что на холсте нет никаких окрестных вершин: лишь черная бездна да темный силуэт ближнего гребня впереди. Ну, а в натуре?..

Мы на вершине Малого Бермамыта. Уже ничто не загораживает белых пиков Кавказского хребта. Между нами и хребтом — бесконечные зеленые вершины. Среди них лежат верховья крупнейших северо-кавказских рек: Малки, Кубани, Кумы. Впрочем, это уже география. А поэт, глядя на зеленые склоны, по которым бродили несчетные отары и табуны, сказал:

«Кругом, теряясь в золотом тумане утра, теснились вершины гор, как бесчисленное стадо, и Эльборус на юге вставал белою громадой, замыкая цепь льдистых вершин

, между которых уж бродили волокнистые облака, набежавшие с востока».

(Кстати, о географии. Читатель вправе иронически усмехнуться, но на юге Эльбрус находится лишь относительно Бермамыта; и с Машука, и с Джинала он виден на юго-западе.)

Идеальная площадка

Идеального треугольника для дуэли не было и на Бермамыте. Пожалуй, самый трудный вопрос во время поисков площадки касался ее величины. Ясно, что на ней должны свободно разместиться два дуэлянта в шести шагах один от другого и три секунданта в стороне. Но все-таки... Почти любую вершину неисчислимых скал вокруг Кисловодска можно счесть треугольной площадкой.

И тут на помощь пришли черновые автографы Лермонтова. В первом варианте читаем: «Вымерили площадку: она была шагов восемь в ширину в самой середине, но подвинувшись ближе к краю...» Итак, автор шел от реально представляемых размеров площадки, но, уже начав описание, вспомнил другое число: «шесть шагов». Эти шесть шагов между противниками упоминались в тексте уже шесть раз: безобидная шутка подгулявшей компании («...на шести шагах их поставлю... Славно придумано!»), заговор («стреляться будете на шести шагах — этого требовал сам Грушницкий»), предупреждение Вернера («смотрите не попадитесь... Ведь на шести шагах!»), осмысление ситуации Печориным («Впрочем, на шести шагах промахнуться трудно... ваша мистификация вам не удастся»), начавшийся было фарс («Извольте отмерить шесть шагов... Становитесь!..») и, наконец, перехват инициативы Печориным («Видите ли на вершине... узенькую площадку?.. Каждый из нас станет на самом крае... потому что вы сами назначили шесть шагов»).

От шутки до преддверия смертельного поединка — вот те шесть шагов, которые читатель уже прошел, ведомый автором. Это число должно повториться в седьмой, решающий раз и прозвучать резко, как пистолетный выстрел в тишине ущелья. Вот почему Лермонтов вычеркивает «восемь шагов», определяющих ширину площадки. Не прибавляя ничего существенного ни для обрисовки героя, ни для характеристики пейзажа, они только отвлекли бы наше внимание от главного. И автор пишет: «Площадка, на которой они должны были драться, в самой середине...» Убрав точный размер, он хочет как-нибудь охарактеризовать ширину площадки. И снова зачеркивает. При чем здесь середина? Когда основное — сужение площадки к краю, к тому месту, где под дулом пистолета будет стоять его герой. Так появляется: «Площадка, на которой они должны драться, изображала правильный треугольник». Цель достигнута. Отвлекающая подробность — ширина площадки — исчезла. Но и это не удовлетворяет Лермонтова. «Правильный треугольник»? Все же природа — не геометрия. И он добавляет «почти», одновременно заменяя местоимение «они» (автор увлекся описанием дуэльной площадки и забыл, что текст этот из дневника Печорина, следовательно, принадлежит герою) на «мы»: