i f36931a51be2993b

  Солнце согревает, но уже не жарит. Закат Лета уступает подзвездный мир Рождению Осени...

  Ближайший олень неслышно обошел заросли багульника. И направился прямиком к Ирии.

  Как же доверчивы лилово-чёрные глаза...

  Девушка протянула горсть соли - и мягкие губы ткнулись в ладонь.

  - Уходите, - попросила Ирия. - Здесь - открытое место. Охотники придут в любое время...

  - Они придут везде. - Олени не умеют говорить. Вслух. Но ответ - в блестящих черных глазах. - Лес не спасет - так зачем убегать? И потом - уже осень...

  - Осень... - эхом повторила девушка, оглядываясь на рубиново-золотые деревья...

  Весна, а не осень. Ранняя весна. И никаких оленей, а просто пробуждение в первом из встреченных по пути монастырей. Нет - втором, если считать амалианское аббатство.

  Первое утро в руках врагов. Зарешеченное окно, железные засовы, стража у порога. И тюремная карета ждет-поджидает у ворот. Темнеет глухими окнами. Забитыми чёрным сукном...

  Следующие дни и ночи - сплошной туман без начала и конца. Все три недели пути до Лютены.

  Ирию и мать конвоировали в разных каретах. Не сбежать - ночевать пленниц размещали только в аббатствах. И неизменно запирали в зарешеченных кельях. И это еще не считая солдат - у запертых дверей.

  Столько аббатств Ирия не видела за все свои четырнадцать лет. Неужели те, кто живут там, действительно служат Творцу? Вряд ли у нее (а тем более - у Эйды!) столько грехов, чтобы заслужить Бездну Ледяного Пламени при жизни. Но аббаты и аббатисы встреченных монастырей все до единого - на стороне бесчестных врагов. Равно как и простые иноки и инокини.

  Впереди - казнь. Странно. Можно сколько угодно размышлять, что скоро умрешь, но совершенно не страшно.

  Или всё изменится на эшафоте? Нет. Ирия представит Анри - и умрет легко.

  Еще более странно, что его лицо - тоже в тумане. Невозможно вспомнить черты. И голос...

  И об Эйде думать не получается. Нет ясно, что сестра теперь обесчещена. И считается, это - самое страшное, что только может случиться с женщиной. Раньше Ирия думала так же. А теперь.... Если человека покусала собака, он что - тоже навсегда опозорен?

  Если бы мерзавец Ревинтер-младший изнасиловал ее, а не Эйду, - считала бы Ирия себя обесчещенной? Нет! Разъяренной, взбешенной, готовой отомстить - да. И вымыться захотелось бы немедленно - после рук подобной скотины.

  Почему сестру сочтут виновной за чужое преступление? В чём ее вина? Кто придумал дурацкие законы, по которым живут все? Угодившая в лапы (не оскорбляй честных животных, Ирия!) к подонку девушка достойна презрения, ее семья - казни. А победители - славы и почестей? Так, что ли?

  Если удастся выпутаться живой - Ирия больше ничто и никогда не воспримет как данность.

  Впрочем, не обманывай себя - живой не выберешься. Ну и змеи с ней, с жизнью! Эйду только жаль...

  Туман в мыслях рассеялся на второй неделе пути. Когда по урывкам солдатских разговоров Ирия узнала: хоть восстание и захлебнулось - вожаки еще не пойманы. Папа - жив!

  Нет, ясно, что он - не герой легенды. Ему не отбить пленников по дороге. И уж точно - не под силу взять штурмом Лютену и вытащить родных из Ауэнта.

  Но вдруг снова захотелось жить. Всё еще будет хорошо! Восставшие победят, отец спасет жену и дочерей. И они снова будут все вместе!

  А того мерзавца папа убьет! Обоих мерзавцев - и старого, и молодого. Всё будет как раньше!

  Потому что думать о другом исходе - невыносимо...

  По прибытии в Лютену сердце оборвалось вновь. Отец не отбил их по пути. А здесь... при виде мрачных стен Ауэнта надежда почти угасла. Может, разумнее забыть о ней совсем? Смириться с завтрашней казнью? Анри погиб... разве Ирия достойна жизни больше?

  В тюрьме наконец представилась возможность вымыться. С головы до ног. Впервые за целых три недели. И почему-то стало чуть легче.

  Еду вечером принесли тоже неожиданно вкусную. Это после дорожного-то скудного пайка! К ужину даже прилагалась бутылка хорошего вина. А под коркой хлебного каравая - записка:

  "Казнь завтра. Отец вряд ли сдастся. Здесь, в тюрьме, еще Леон и Иден. Не вздумай завтра орать, когда их увидишь. Мы - заложники, поэтому казнят сразу всех, кроме Эйды. Помни, ты - дочь лорда и не должна уронить на эшафоте честь семьи.

  Графиня Карлотта Таррент."

  Подписаться "мама" ей не пришло и в голову. Или боялась, что записку перехватят.

  То есть - опасалась. Карлотта Таррент не боялась никогда и ничего!

  Глава десятая.

  2993 от прихода Творца, конец Месяца Сердце Осени.

  Эвитан, Лиар, аббатство святой Амалии.

  1

  По дороге на эшафот отчетливо помнилось детство. Игры и драки с Леоном. Прочтенные взахлеб книги. Летний плеск теплой речной воды и ослепительно яркое солнце.

  Но память не оживляла дорогу в черной карете, смерть Анри и необычайно яркий рисунок созвездий на ночном небе. Дочь лорда Таррента знала, что это было. А вспомнить, как, - не получалось.

  Всё это вернулось потом - постепенно. Лица и глаза, слова, мысли... рвущие душу и сердце ночные кошмары.

  Потом. По возвращении в Лиар...