И корабль тонет…

– Не могу я понять, что вами двигает. Не могу. А мне это не нравится. Вот смотрю на вас и виду ясно: вы такой же, как я, как все. Но при этом мыслите по-другому, поступаете по-другому. Такого не бывает.

– Бывает, хотя и редко, – возразил Шаронов.

– Но ведь до какого-то момента вы были такой же, как все. Значит, что-то произошло. – Шаповалов буравил Шаронова взглядом.

– Произошло, – подтвердил Шаронов.

– И что же?

– Я соприкоснулся с другой реальностью.

– Понимаю. – Указующий перст миллиардера показал вверх. – Вы побывали там.

– Где я был, точно не могу сказать. Может, там, – посмотрел Шаронов наверх, – может там, – посмотрел он вниз.

– Так там или там? – нетерпеливо спросил Шаповалов.

– Я же сказал, не знаю. Скорей всего ни там и ни там.

– Так не бывает, всегда есть точка, где мы находимся в данную минуту. Путь даже не на земле, – усмехнулся Шаповалов.

– Не думаю. Мой опыт свидетельствует о другом.

– Ну, хорошо, объясните, как все началось? Ведь должна же быть точка отсчета.

– Вот тут вы правы, точка отсчета есть. Все случилось для меня абсолютно неожиданно. Я был вполне здоровым человеком, почти никогда не жаловался за здоровье. И уж тем более на сердце. И вдруг совершенно неожиданно у меня возникает сердечный приступ. Жена вызывает «Скорую помощь», и она увозит меня в больницу. А там происходит остановка сердца. И тогда случилось нечто, о чем я даже, и помыслить не мог. И если меня бы спросили, то скорей бы сказал, что такого никогда быть не может. – Шаронов замолчал.

– Что же такого необычного, чего быть не может, но что произошло, с вами случилось? – спросил Шаповалов, не спуская с него глаз.

– Моя душа покинула тело.

– И как же она это сделала? – В голосе Шаповалова прозвучало насмешка, смешанная с недоверием.

Но Шаронов словно бы не обратил внимания на эту интонацию.

– Она вышла из макушки. Это было не слишком приятное ощущение, как будто вы освобождаетесь от одежды, которая вам мала. И через несколько мгновений я увидел себя сверху, лежащего без сознания. А вокруг меня суетились доктора, кажется, они делали прямой массаж сердца. Но в тот момент меня это интересовало менее всего. Меня, вернее мою душу, словно бы подхватил какой-то вихрь. Она вдруг стремительно понеслась вверх. И оказалась в каком-то туннеле.

– Все хором говорят о туннеле, это уже стало расхожим местом.

– Вы правы, насколько я понимаю, туннель – это обязательный элемент перехода из одного мира в другой. Я летел по нему, ощущая небывалую легкость. И по мере того, как углублялся все дальше, меня сопровождал все более ослепительный свет. Я вылетел из туннеля, как вылетает пробка из шампанского. И оказался около какой-то стены. Но эта стена не являлась сплошной, там были какие-то отверстия. Они словно бы предлагали выбрать себя. И вот в одно из них меня затянуло, как затягивает пыль в пылесос. Я пронесся через нее и очутился в совсем другом пространстве.

Шаронов в очередной раз замолчал. Молчал и Шаповалов. Он достал сигарету и закурил.

– Вы, наверное, понимаете, что мне жутко любопытно, что же случилось с вашей душой в этом пространстве? Кстати, а что из себя оно представляло?

– Это был открытый космос, непостижимо огромный. Меня отгораживала от него оболочка, в которой заключалась моя душа.

– Прямо космический корабль с космонавтами.

– Именно так, – кивнул головой Шаронов. – Только было одно важное отличие. Я очень явственно ощущал, как давит всей своей непомерной тяжестью на меня космос. И как с каждой минутой отделяющая мою душу от него оболочка становится все тоньше. И при этом я очень ясно понимал, что это все самым тесным образом было связано с моей прошлой жизнью. А мое спасение зависит от того, смогу ли я ее изменить. И как только я принял решение жить кардинально по-другому, как тут же стремительно понесся вниз. И снова вошел в тело через голову. Между прочим, это оказалось значительно трудней, чем выйти. Вроде бы даже получилось не сразу. Вот собственно на этом и завершилось то путешествие.

– Я так понимаю, самое важное случилось потом, – проговорил Шаповалов.

– Трудно сказать, что тут самое важное – задумчиво произнес Шаронов. – Но когда я вернулся в сознании на больничной койке, то это было возвращение уже в другое сознание. Я понимал: то, что со мной случилось, был то ли призыв, то ли требование пересмотреть всю мою жизнь. Когда я находился в тонкой оболочке, отделяющей меня от бесконечного, смертельно холодного космоса, то у меня возникло ощущение, что меня отпустили на землю с условием, если я кардинально изменюсь. Точнее, откажусь от прежнего существованию и начну новое. И когда буквально через несколько дней я вышел из больницы, изумив врачей моим стремительным выздоровлением, у меня не было сомнений, что возможность возвращения к тому, что было раньше, для меня закрыта.

– И вы легко расстались с той вашей жизнью?