И корабль тонет…

– Ты прав, – кивнул Суздальцев головой. – Но не мне говорить, какой жестокий мир, в котором мы с тобой вращаемся. Чаще всего у меня не было поля для маневра, я был вынужден поступать так, как поступал.

Ромов искоса взглянул на Суздальцева, пытаясь понять, насколько можно верить словам своего собеседника.

– У вас репутация одного из самых жестких продюсеров.

– Для меня это не новость, но это вовсе не черта моего характера. По-другому не добиться успеха. Но мне всегда хотелось как-то компенсировать это мое качество. Вот только случай пока не выпадал.

– И что он выпал?

– Выпал, – изобразил радостную улыбку Суздальцев.

– И в чем же это выражается?

– Я только что общался с Шаповаловым. У нас с ним получился не простой разговор. Он выразил некоторое сомнение в возможностях Шаронова справиться с поставленной задачей.

Ромов напрягся.

– Вроде бы он был уверен в нем.

– Уверен, но тот сам испортил о себе впечатление. Стал слишком много говорить на свои излюбленные темы. И это-то вызвало недоверие Шаповалова. И тогда я понял, что это мой шанс. Вернее, твой.

– И что дальше? – все еще недоверчиво спросил Ромов.

– Я и сказал ему, что коль Шаронов вызывает недоверие, то почему бы не увеличить в проекте твою роль. Сценарист он, то есть ты, способный, просто до сих пор не было возможности по-настоящему проявить себя. Я правильно сказал? – пристально посмотрел Суздальцев на Ромова.

– Именно так оно и есть, – подтвердил Ромов. – И что Шаповалов?

– Сначала он встретил мои слова недоверчиво, но я его сумел убедить дать тебе шанс.

– И в чем же он будет выражаться?

– Мы договорились, что ты будешь делать вид, что работаешь с Шароновым в прежнем режиме, а сам одновременно в тайне от него будешь писать собственный вариант сценария. А чтобы тебя не смущала двойная нагрузка, он по моему предложению согласился увеличить твой гонорар на пятьдесят процентов.

– Это правда? – Ромов от радости даже привстал.

– Сомневаешься в моих словах?

– Нет. Спасибо вам. Никогда не забуду того, что вы сделали.

Суздальцев снова взглянул на сценариста и обнаружил, что тот явно растроган. Произошло ли это под влиянием алкоголя или по другой причине, сейчас для продюсера значения не имело.

– За спасибо, конечно, спасибо, но сыт им не будешь.

– Что же вы хотите? – удивился Ромов.

– В общем немного. Понимаешь, Женечка, я в трудном положении, в долгах, как в шелках. Вот если бы в знак благодарности ты мне немного помог. Впрочем, я не настаиваю, это дело сугубо добровольное.

– Да я готов помочь. Но в чем конкретно?

Суздальцев сделал паузу и набрал в рот воздуха, как перед прыжком в воду.

– Их тех пятидесяти процентов половину отдал бы мне. По-моему, это совсем немного за то, что я для тебя сделал.

– Да, конечно, – упавшим голосом согласился Ромов.

– Вот и хорошо, что договорились, – сделал вид, что не замечает огорчения Ромова Суздальцев. – Смотри, не подведи меня. Ты должен накатать суперсценарий. Справишься?

Ромов не очень уверенно кивнул головой.

– Мы с тобой еще такие дела сотворим, – пообещал продюсер. – Давай выпьем за успех нашего безнадежного дела, как любят выражаться у нас в кино. – Суздальцев сам разлил остатки виски по бокалам. Они выпили. – Ну, все, я пошел. – Суздальцев потрепал Ромова по плечу. – Все будет хорошо.

Продюсер вышел из каюты. Несколько мгновений Ромов пьяным взглядом смотрел ему вслед.

– Сволочь! – вдруг пробормотал он

42

Весь день погода была отличной, с чистого голубого неба ярко светило солнце, яхта легко и резво скользила по плоской, словно шахматная доска, морской равнине. Но к вечеру все стало быстро меняться, сизые тучи грозно нависли над судном, а море вздыбилось хребтами волн.

Яхту раскачивало из стороны в сторону, и она напоминала идущего по дороге пьяного, потоки воды заливали палубы.

Марина чувствовала и невыносимый страх, и постоянные позывы к рвоте. Еще ни разу в жизни она не попадала в шторм, да и не могла попасть, так как это было первое ее морское путешествие. До сих пор она наслаждалась им, ничего прекраснее она еще не переживала. Но сейчас все было с точностью наоборот, она переживала самые ужасные минуты в жизни. У нее не было даже мужества смотреть в иллюминатор, вид несущихся с ревом прямо на нее водяных валов вызывали ужас. Как и их удары по корпусу. Марине казалось, что после каждой такой атаки яхта непременно должна перевернуться и отправиться на дно. И то, что она еще была на поверхности, казалось ей настоящим чудом. Как может такая хрупкая посудина устоять против разгула могучей стихии. Это противоречит всем законам природы. По крайней мере, в ее понимании.

Шторм, без всякого сомнения, усиливался, вещи носились по каюте, словно к каждой был приделан моторчик. Марина случайно взглянула в иллюминатор и закричала от ужаса: на яхту надвигалась гигантская волна. Это была самая настоящая великая китайская стена воды. То, что у судна не было ни малейшего шанса уцелеть, девушка больше не сомневалась.