И опять Пожарский 6

- Я после визита в Варшаву должен был проследовать в Москву, чтобы организовать строительство там постоянного посольства Святого Престола. И для тебя, князь, есть хорошая новость, Папа Урбан за то, что ты строишь храмы в Вершилово и других своих городах, да за постройку в Риме монетного двора награждает тебя орденом Золотой шпоры или как его ещё называют «Орденом Золотой милиции».

Вот и соверши деяние достойное кавалера столь почётного ордена. Это высший орден для тех, кто не является католическим монархом, и награждают им только за значительный вклад в дело распространения католической веры или иные деяния во славу Церкви. Отпустишь пастырей, князь?

Нда. Пётр орденов не ждал. А не являются ли кавалеры этого ордена вассалами Рима? Ничего про этот орден Пётр не слышал.

- Хорошо, Ваше Высокопреосвященство, так и быть, всех монахов и других священнослужителей отпущу, но бывшие православные храмы не верну. Именно поэтому и война началась, что притесняют ляхи православных. Ну, да теперь им не просто это делать будет. Червонную Русь, Малороссию, Украину, как бы эту землю не называли, я назад Речи Посполитой не верну. Русские люди должны жить в русском государстве, в Российской империи.

После обеда прибыло второе посольство. На этот раз воевода Кракова просил разрешения похоронить убитых. Как тут откажешь. Конечно, хороните. А то ведь трупы разлагаться начнут. Один нюанс. Сейчас казаки закончат мародёрствовать, а потом сложат их в гору так, чтобы со стен Кракова эту гору видно было. Потом она денёк, эта гора, покрасуется, чтобы все жители Кракова её увидели. Ну, а вот послезавтра забирайте и хороните.

Воевода выкатил глаза и ускакал. Опять притащился с гвардейцами Апостольский нунций - архиепископ Франческо Коласуонно. Не по-христиански это - мешать упокоению павших в битве. И тем более не должны так поступать члены ордена «Золотой милиции». Пётр сплюнул и махнул рукой, забирайте. Вот как чувствовал, что этот красивый орден повлечёт за собой всякие некрасивые обязанности. Теперь всю жизнь будут ему это припоминать, да ещё бояре гвалт поднимут, что к католикам «Петрушка» переметнулся. Обасурманился. Но. Нужен ведь Ватикан. Хотя бы нейтральным. А то ещё начнёт вредить и подбивать всю Европу на новый крестовый поход. Так что от строительства очередной горы пришлось отказаться. И это плохо. Гораздо сговорчивее были бы паны после созерцания оной.

Под вечер ещё одно посольство прискакало. На этот раз собственной персоной прибыл господин Великий Референдарий литовский Александр Гонсевский. Выжил, получается, пан в погроме, что устроил вершиловский полк у реки Верещица возле городка с названием «Городок» польскому войску. Пётр ещё после битвы, опрашивая пленных, узнал, что руководил ляхами именно этот персонаж и поинтересовался у полковника Заброжского, что же за зверь такой – референдарий. Получалось – советник короля. А вот дальнейший рассказ Яна князя развеселил. Оказывает, этот «Референдарий» должен ежедневно присутствовать во дворце круля (с утра, после мессы, и до обеда, а потом с обеда и до вечера), выслушивая просьбы и жалобы частных лиц, передавая их канцлеру, тот передавал их содержание королю, и затем передавал полученные ответы монарха Великому Референдарию, ну а тот ужепросителям. Получалось, что этот пуп земли всего лишь референт короля или по-простому секретарь. Секретутка, блин. А понтов-то.

На этот раз господин Гонсевский через губу поинтересовался, уйдёт ли «княж Пожжаровшский» если Краков заплатит требуемые пятьдесят семь тысяч злотых. Разговаривали по-немецки. Прямо с порога референт заявил: «муве трохэ по немецку». И потом продирался через падежи и времена этого языка, с которым знаком был так себе. Наконец слушать этого важного господина Петру надоело.

- Пятьсот семьдесят тысяч злотых и я оставлю Краков в покое и пойду на Варшаву, - махнул он рукой.

- To nie jest sprawiedliwe! – завопил на мове товарищ, начисто забыв язык Шиллера и Гёте.

- «Однако за время пути собачка могла подрасти», - с милой улыбкой ответил Пётр, и с ещё более милой перевёл, - Мы потратились на поход и нужно эти деньги вернуть. Пятьсот восемьдесят тысяч. Следующая цифра будет уже пятьсот девяносто.

- Хорошо! – аж подпрыгнул Великий Референдарий, когда ему Заброжский перевёл.

- Завтра приносите, - снова улыбнулся Пётр Дмитриевич.

- To niemożliwe. Trzeba więcej czasu, - опять вопли. Нервные все.

- Завтра вечером. Если не будет денег, то утром начинаем стрелять из пушек. Вы ведь знаете, чем это закончится. До свидания. Do randkę, – и помахал ручкой.

Событие шестидесятое