И опять Пожарский

Назавтра был ужас. Купцы рвали друг другу бороды, пинались и орали так, что пришлось вызвать стрельцов с воеводой, чтобы навести порядок. Только под утро кончились торги на первой нижегородской бирже. Так назвал это побоище Пожарский.

А к обеду к ювелиру стали заходить купцы и валить на стол пригоршни золота и серебра. И вот теперь сидел Лукаш Донич за столом, готовым прогнуться от веса драгоценных металлов, слушал, как жена мечтает уехать с такими богатствами в Прагу и открыть там маленькую ювелирную мастерскую на первом этаже и с небольшой квартиркой на втором. Глупая женщина. Кому нужна Прага, если есть Вершилово.

— Собирайся, Габриэла, — сказал Лукаш. — Мы через неделю переезжаем в Вершилово, княжич для нас терем заканчивает.

Событие сорок шестое

Еврейские ювелиры пришли вместе. Одного звали Якоб Буксбаум, он был немолод и почти лыс. Второго — Барак Бенцион, этот был помладше и явно понахрапистей характером. Первым делом эти два деятеля подарили Петру золотые серьги.

«Отдам жене пьянчужки Андронова, Лизавете, — решил Пожарский. — Компенсация будет за мужнины побои».

— Мы бы хотели загладить все недоразумения, что между нами произошли, — начал Барак, заискивающе поглядывая на отрока.

— Заглаживайте, — разрешил княжич.

— Мы очень сожалеем, что не удалось заключить выгодного договора с князем Пожарским, просто ваши малые лета не позволили нам сразу разглядеть тот свет знаний, что прямо струится из вас, — загнул витиеватую фразу Якоб.

— Всё, закончили с извинениями. Теперь давайте к делу, — поторопил их Пётр.

— Вот она, молодость, всё бы ей спешить, — с долей высокомерия сказал по-немецки Барак.

— У молодости только один недостаток, она быстро проходит, — на своём немецком ответил ему Пожарский, слегка усмехнувшись.

— У вас странное произношение, но понять можно. Что это за диалект? — удивился Барак.

— Не знаю, говорят, что похож на верхнесаксонский, — продолжил говорить по-немецки молодой князь.

— Разве что похож. Ну, ладно, к делу так к делу. — И Барак Бенцион вновь перешёл на русский. — Мы бы хотели на взаимовыгодной основе выпускать перьевые ручки.

— Я думаю, что и Лукаш справится с этой задачей, — несогласно покачал головой Пожарский.

— Но ведь чем больше перьевых ручек, тем больше прибыль, — не согласился с ним Якоб.

— Три условия. Первое. Вы не продаёте ручки на территории нижегородской губернии и в Москве. Второе. Лукаш со мной в доле по пятьдесят процентов от прибыли. Третье — это качество. Ручки должны быть идеальными. И на ручках на двух языках, на русском и на латыни, должна быть надпись «Пурецкая волость», — не стал затягивать переговоры княжич.

— С первым и третьим условиями мы полностью согласны. А вот пятьдесят процентов прибыли… Ведь нам придётся далеко возить товар. Войны, разбойники, дьяки — кто только не покушается на имущество бедного еврея.

— И какова ваша цифра?

— Сорок процентов. Вы должны понять…

— Ладно, сорок пять, и это последняя цена. Вы и так поссорите меня с Лукашем, или мне придётся снизить процент и ему. И ещё, собираетесь ли вы торговать ручками в Европе?

— Там в основном мы и собираемся торговать, на Руси ведь не очень много людей, обладающих грамотой, — развёл руками Барак.

— Кто и когда поедет в Австрию и Богемию? — обрадовался княжич.

— Надо уехать из Московии, пока лежит снег, потом будет просто не проехать по весенней распутице.

— Сейчас середина января. Больше недели до Москвы, и потом ещё две недели до Речи Посполитой. Вам нужно выезжать не позднее чем через месяц, — подсчитал Пожарский.

— Так примерно мы и рассчитываем.

— Есть ли у вас достаточные запасы серебра и золота, чтобы сделать необходимое количество перьев? — хотел предложить свою помощь княжич.

— Не беспокойтесь, мы найдём необходимые материалы.

— Я хочу послать письмо Иоганну Кеплеру. Это придворный астролог в Австрии. Я не знаю, в каком городе он сейчас живёт. Я хочу пригласить его к себе в Вершилово, чтобы он преподавал астрономию детям и занимался научными изысканиями, печатал книги. Ещё одно письмо нужно будет передать Галилео Галилею во Флоренцию. И последнее — художнику Рубенсу в Антверпен, а также ещё одно, туда же, художнику Ван Дейку. И вот что, если эти учёные и художники согласятся переехать сюда, то нужно бы им выдать деньги, чтобы они без проблем добрались сюда.

— Это все не тяжело устроить. Пишите ваши письма, их обязательно передадут.

На том и расстались, довольные друг другом.

Событие сорок седьмое