И пели птицы…

Он был первым солдатом, виденным Элизабет въяве, и удивил ее своим невоенным обликом. Держался этот капрал как большинство клерков и мелких чиновников: полковые документы хранятся в особом месте, в режиме строгой секретности, и шансов получить к ним доступ практически нет.

– Понимаете, – сказала Элизабет, – мой дед сражался на той войне. Мне хочется больше узнать о нем. Люди редко задумываются над тем, какие жертвы принесли ради них – и продолжают приносить – вооруженные силы.

Все, что мне нужно, это имена тех, кто служил с ним в одном батальоне или роте, не знаю, как правильно сказать. Я не сомневаюсь, что в такой четко работающей организации, как армия, документы наверняка содержатся в образцовом порядке.

– Я в этом тоже не сомневаюсь. Но доступ к этим материалам ограничен. Как я вам уже объяснил, на них стоит гриф секретности.

Они сидели в небольшой деревянной сторожке у главных ворот. Капрал сложил руки на груди. Бледная нездоровая кожа, коротко стриженные каштановые волосы.

Элизабет улыбнулась.

– Вы курите? – Она протянула ему через стол пачку сигарет.

– Я, пожалуй, вот что сделаю, – сказал он, склоняясь к ее зажигалке. – Дам вам посмотреть историю полка. В ней вы, по крайней мере, найдете кое-какие имена. И у вас появится точка отсчета. Не думаю, правда, что многие из этих людей еще живы.

– В таком случае не будем терять время, – сказала Элизабет.

– Подождите здесь. Я выпишу вам пропуск.

Он вышел из комнаты, и его место тут же занял юноша с винтовкой, замерший на посту возле двери, – вдруг Элизабет вздумает с боем пробиваться на территорию штаба.

Вернувшись, капрал вручил Элизабет кусочек картона с английской булавкой, который она приколола к груди, и отвел в большое кирпичное здание, в комнату с простым столом из сосновых досок и двумя жесткими стульями. Наверное, мелькнуло у Элизабет, здесь обычно проводят допросы. Капрал выдал ей толстый переплетенный в красную ткань том и отошел в угол, откуда внимательно следил за тем, как она его перелистывает.

Среди имен, перечисленных в истории полка, чаще других упоминалось имя капитана, затем полковника Грея. Элизабет выписала его и несколько других на завалявшийся в сумочке конверт. Рассчитывать на то, что капрал бросится отыскивать для нее адреса этих людей, не приходилось. Элизабет горячо поблагодарила его и поехала назад в Лондон.

Вечером она позвонила Бобу – узнать, удалось ли ему продвинуться вперед с записной книжкой. И заодно сообщила:

– Я раздобыла имена людей, которые, как мне кажется, воевали вместе с дедом, но не представляю, как с ними связаться. Есть, например, некто Грей – похоже, довольно значительный персонаж. Но сейчас он наверняка глубокий старик, если вообще еще жив.

Она услышала, как на другом конце линии Боб задумчиво насвистывает.

– А в «Кто есть кто» вы смотреть не пробовали? – спросил он. – Если этот Грей чем-то отличился на войне или в мирной жизни, он может быть туда внесен.

Элизабет получила в муниципальной библиотеке на Порчестер-роуд трехлетней давности выпуск альманаха «Кто есть кто» и прочитала краткие жизнеописания пятидесяти двух Греев. Чем они только не занимались, однако до 1918-го родились лишь считанные единицы из них. Перевернув страницу, она обнаружила последнего.

«Грей, Уильям Аллан Маккензи, – прочитала она. – Старший врач-консультант Больницы королевы Александры, Эдинбург, 1932–1948; р. Калькутта, 18 сент. 1887; с. Томаса Маккензи Грея и Мэйси Макленнан; ж. в 1910, Джойс Амелия Уильямс, д. д-ра А. Р. Уильямса; один с., одна д. Обр:

колледж Томаса Кемпбелла, университет Сент-Эндрюс. Б-р ест. наук, 1909».

Глаза ее, пробежав по набранным мелким шрифтом сведениям, уперлись в слова: «Участие в боев. действ. 1914–1918». Все сходилось.

Под текстом стояли адрес и телефон. Ланаркшир. Правда, справочник вышел три года назад. Уже тогда Грею было, подсчитала Элизабет, восемьдесят восемь.

Времени, как она и говорила капралу, терять не стоило. Вернувшись домой, Элизабет сразу направилась к телефону. Однако не успела снять трубку, как раздался звонок.

– Алло.

– Это я.

– Кто?

– Стюарт.

– О, Стюарт. Как вы?

– Хорошо. А вы?

– Хорошо, спасибо. Верчусь, дел по горло.

Элизабет ждала, что Стюарт объяснит, зачем звонит. Но он молчал, и ей пришлось самой произнести еще пару фраз. Ни на одну из них он не ответил, и в конце концов Элизабет не выдержала:

– Ну ладно. Вы хотели спросить что-то… конкретное?

– Я не думал, что для звонка нужна особая причина. – Обиделся? – Просто позвонил, чтобы поболтать.

Уже не в первый раз Стюарт звонил, чтобы поболтать, и молчал в трубку. Наверное, он стеснительный, думала Элизабет, рассказывая ему о своих делах. Она не умела прощаться с людьми, не притворившись, что вскоре будет рада с ними повидаться, и только положив трубку, сообразила: она умудрилась пригласить Стюарта в гости на ужин.

– Вы должны как-нибудь заглянуть ко мне, – вот что она, оказывается, сказала.

– Должен? – переспросил он. – Когда?

– Ну… Даже не знаю. Как насчет субботы?