И передай привет полковнику

– Нет, – надсадным шепотом сообщила Верка. – Никому он грозить не может. Уже. Мертвый он.

Профессионалы от дилетантов отличаются скоростью протекания реакции соединения со своим делом. Верка еще недопроизнесла «мертвый», а Бориса Юрьева и Сергея Волкова уже не было в квартире.

«Так, – подумала я, – это тянет на анекдот. Сейчас Измайлов спасет Верку, и она в него тоже влюбится. Что мой хулиган по сравнению с ее мертвецом. Ничего-то мне в жизни легко не дается, даже полковник со сломанной конечностью». И вдруг сквозь эту навязчивую чушь пробился смысл Веркиных фраз. В нашем подъезде, возле ее двери, восседает труп. Настоящий? Черт, да какой же еще? «Слава Богу, я отправила ребенка к родителям», – сработал во мне материнский инстинкт. Рефлекторно я плюхнулась в кресло рядом с Веркой, обняла ее за плечи и тихо спросила: «Страшно было, когда нашла?» Верка не вздрогнула, а дернулась.

– Полина, на минутку, – позвал меня из прихожей размеренный, гудящий голос Балкова.

Мне уже было не до триумфаторских замашек. Я испуганно поднялась, мельком взглянула на Измайлова и пошла на зов. Причем торопиться мне не хотелось. Сергея я нашла в кухне.

– Вот лекарства, вот рецепты, вот костыли…

Он так буднично перечислял необходимое Измайлову, что я поняла: никакого трупа нет, все Верка навыдумывала. Я повертела головой в поисках сержанта. Но мы с Бажовым были вдвоем.

– Так что там случилось? – машинально спросила я.

– Убийство там случилось, – флегматично отозвался Волков. – Нам без тебя, Полина, сегодня не обойтись. Уведи эту девушку в зал, одну не оставляй. Мне надо доложить полковнику.

– Костыли захвати, вдруг ему встать понадобится.

– Зачем? У него режим постельный, – возмутился моим предположением Сергей.

– Ты в туалет сам не ходишь и другим не советуешь? Извини, право слово, – взорвалась я.

– Охо-хо, – невольно по-мальчишечьи хихикнул Банков, – насколько женщины сообразительнее мужчин.

Мне бы уже тогда прикинуть, каково быть связанной с ними, постоянно пребывающими в аду человеческих преступлений. Но я ничего, кроме ответственности за данное поручение, не испытала. Впервые в жизни судьба пускала меня во всамделишную тайну, страшную тайну. Нам ли, насмотревшимся ужастиков и криминальных драм, пасовать. Тяготы участия в событиях, по печальным результатам которых впоследствии пишут сценарии, не укладывались в моем обывательском сознании. Если бы мне сейчас удалось выловить золотую рыбку, о которой мечтает мой сын, я бы попросила одного: чтобы ничего происшедшего не произошло. Но еще длилось «тогда», и я отправилась выманивать Верку из полковничьей спальни.

Доклад Балкова затягивался, потом к Сергею присоединился Юрьев, и мужчины застряли у постели Измайлова надолго. Я нарастворяла полный кофейник кофе и отпаивала им Верку, будто задалась целью спровадить ее на тот свет передозировкой кофеина. Да только нас, находящихся на самосодержании женщин, кофеином, никотином и алкоголем не очень-то проймешь. Другое дело, если мы захотим медленно и мучительно умереть. Но это уже вариант для мазохисток. Мы с Веркой таковыми не были. Мы еще надеялись не только встретить, но и, по ее выражению, захомутать, а по-моему, удержать какого-нибудь пусть не юного, но благородного принца. Я ничего у нее не выспрашивала – Сергеева приказа на то не было. Верка сама начала говорить. И остановить ее было невозможно.

Она размечталась завести второй лоток, с канцтоварами. Поэтому наняла продавщицу и, засадив ее за свой первый прилавок, отправилась хлопотать о разрешениях. Нужный чиновник шлялся неизвестно где. У Верки в кармане аж конверт со взяткой взмок, пока дожидалась. Наконец в два часа объявили, что сегодня его уже не будет. Подумаешь, назначил: суббота, самим соображать надо. Дружно выматерившись, составив список своих фамилий и всучив его секретарше с вознаграждением и просьбой в понедельник начать с них, просители разошлись. Верка решила зайти домой, поесть, а потом устроить контрольную проверку своей работнице. А то она из шустрых, но тупых. Да и не грех выяснить, не обижают ли новенькую базарные аборигены. Верка ее учила: «Начнут наезжать, посылай ко мне, а не на три буквы». Девка вроде обещала. Но Верка предпочитала активный патронаж.

На свой четвертый этаж Верка поднялась без приключений. Кажется, и злость на присутственные места поутихла. И предчувствие, что в следующий раз точно повезет, защекотало изнутри. Он расселся на полу возле ее двери и смотрел перед собой в одну точку. Скотина. Он никогда не жил с ней, так, трахались раза два в неделю. Зато однажды исчез, позаимствовав больше, чем все остальные, вместе взятые. Верка это ему и припомнила с ходу, когда еще целый лестничный пролет до него оставался:

– Никак должок приполз отдавать?