И пес с ним

– Когда «тогда»? – уточнил Берни.

Хмурые складки на лбу Синтии обозначились резче.

– Когда мы с Дэймоном развелись. В то время острой реакции с ее стороны не было – у Мэдди немало друзей и одноклассников из разб… разведенных семей. И хотя в плане влияния на ребенка развод родителей лучше, нежели плохой брак, сейчас я вижу, что для такой развитой и восприимчивой девочки, как Мэдисон… – Она умолкла и опустила голову.

– Насколько плох был ваш брак?

– Вы не согласны? Не считаете, что для детей развод отца и матери лучше плохого брака?

У Берни слегка дрогнул уголок рта.

– Я не высказываю суждений, а всего лишь спрашиваю.

Взгляд Синтии заволокло дымкой слез.

– Разве это имеет значение?

– Не знаю, – пожал плечами Берни. – Я пытаюсь составить общую картину. Осталось много невыясненных вопросов.

– Что вы имеете в виду?

По-моему, у нас вообще сплошные вопросы, и ни одного ответа.

– Ладно, поговорим позже, – сказал Берни. – Давайте прослушаем запись.

Палец Синтии застыл над телефоном.

– Это было вчера. Какая удача, что я не пропустила звонок! Вообразите, я ведь собиралась уходить и уже буквально стояла на пороге. – Она нажала кнопку.

«– Алло! Алло! Мама?»

Я знаю этот голос, он мне ужасно нравится: это Мэдисон Шамбли! Она еще сказала: «Не смейте трогать пса!» Такое не забудешь, верно? Как говорят люди, зуб даю! (Что бы это ни означало.)

«– Мама? Слышишь меня? Это я, Мэдди».

Берни сосредоточенно замер. Он стоял, чуть-чуть наклонив голову набок. Я вдруг поймал себя на том, что моя голова наклонена точно так же. Послышался щелчок, затем – взволнованный голос Синтии:

«– Мэдди? Мэдди, это ты?

– Да, мамочка.

– Мэдди, родная! Боже милосердный! С тобой все в порядке? Где ты?

– У меня все хорошо, мам, просто… – Мне показалось, Мэдисон запнулась, как бывает у людей, когда они вот-вот расплачутся, но потом она сделала глубокий вдох и продолжила: – Просто нужно решить кое-какие вопросы, и все.

– Какие вопросы? Я с ума схожу от беспокойства! Мы ищем тебя повсюду, и мы, и полиция, и частный детектив. Где ты?

– Не волнуйся, мамочка, все нормально. Я поэтому и звоню. Не волнуйтесь и не тратьте понапрасну время и деньги на поиски. Я скоро буду дома.

– Когда?

– Скоро.

– Но когда именно?

– Очень скоро, мамуля. И знаешь что?

– Что?

– Было бы здорово завести собаку.

– Собаку?

– Да, большого смешного пса, примерно такого, как я видела на днях, у него еще уши разного цвета. Можно мне хотя бы надеяться, что ты разрешишь?

– Ну конечно, мы купим тебе собаку, только скажи, когда…

– Мне пора, мам. Я тебя люблю».

Щелк.

Берни поглядел на Синтию, потом на меня. Он стоял, совершенно не шевелясь, я прямо шкурой чувствовал его неподвижность. Партнер о чем-то напряженно думал; о чем – понятия не имею. Меня самого мучила мысль: неужели уши разного цвета – это непременно плохо?

Берни подошел к телефону, нажал кнопку, затем другую. Застрекотали забавные звуки человеческой речи в ускоренном темпе, затем скорость замедлилась, и я опять услышал: «Большого смешного пса, примерно такого, как я видела на днях, у него еще уши разного цвета. Можно мне хотя бы надеяться, что ты разрешишь?»

– Мы никогда не запрещали ей заводить собаку, если вы об этом… – растерянно проговорила Синтия.

– Нет, не об этом, – сказал Берни.

Синтия его словно бы не слышала:

– Она попросила купить ей попугая, и я сразу же согласилась.

Вы допустили серьезную ошибку, мадам.

Капитан Кранч расправил крылья на манер графа Дракулы и прокаркал:

– Двойную порцию!

– Вы считаете, собака могла бы послужить заменой, да? То есть утешительным призом после развода родителей?

Я не совсем точно уловил мысль Синтии, но фраза «утешительный приз» показалась мне оскорбительной. И еще: «смешной пес». Почему смешной?

– Я совсем не имел этого в виду, – сказал Берни. Его лицо приобрело обычный цвет, он более-менее пришел в норму. Вот и хорошо, а то я уже начал тревожиться.

– Тогда объясните.

– Ваша дочь – очень умная девушка.

– Да, – кивнула Синтия, – но какое отношение это имеет к звонку?

Берни некоторое время молчал, храня непроницаемое выражение.

– Она ведь говорит правду? – не дождавшись ответа, спросила Синтия.

– Насчет чего?

– Насчет того, что скоро вернется домой? Вы верите в это? Сержант Торрес верит.

– Он тоже прослушивал запись?

– Да, сержант приходил пару часов назад. Он считает, что Мэдди не обманывает.

Берни кивнул. Синтия, вероятно, сочла это знаком согласия, но я-то знал: этот короткий кивок – часть мастерского умения Берни общаться с людьми, он может означать что угодно.

– Вот и славно, – обрадовалась Синтия. – А иначе зачем бы она стала звонить? Мэдди не хочет, чтобы я беспокоилась, хотя я все равно сама не своя от волнений. – Ее глаза наполнились влагой, слезы перелились через край и потекли по щекам.

– Гм… – смущенно произнес Берни и похлопал себя по карманам – интересно, что он там собирался найти?

Синтия торопливо вышла из кухни. Берни обернулся ко мне:

– Ты видел Мэдисон, верно, дружище? В одиночку раскрыл дело, а я и не подозревал.