И проиграли бой

— Дейкин не стукач, по-моему. Но уж больно упрям и слушать никого не хочет.

— А не погонит ли он нас?

— Как знать. Впрочем, вряд ли. Завтра вечером у нас будет куда больше сторонников: те, кто синяков нахватает, сложа руки сидеть не захотят. Нам, Джим, никак нельзя их пыл гасить. Так здорово все началось!

— Слышь, Мак?

— Что?

— А вдруг легавые сюда заявятся да нас заберут?

— Кишка у них тонка. Побоятся, как бы ребята не разъярились. Как тогда, с Даном. Легавые не дураки, чуют, когда нашего брата лучше в покое оставить. Давай ка спать.

— А скажи-ка, Мак, как тебе удалось там, в саду, удрать. Ты, никак, дрался?

— Не без этого. Но в темноте они и не разобрали, кого молотили. Я точно кому-то крепко вмазал.

Джим помолчал, потом снова заговорил:

— А тебе страшно было, когда нас под дулом ружья вели?

— Еще бы! Я, правда, с этими субчиками-«бдительными» — не впервой сталкиваюсь, как и бедняга Джой. Они храбрецы: вдесятером на одного навалятся и колошматят. А чтоб их не узнали потом, маски надевают. Конечно, мне страшно было. А тебе?

— Да, особенно поначалу. А когда повели, так прямо холодный пот прошиб: представил, что будет, если я наземь брошусь. Представил четко-четко, все так потом и случилось. Но страшнее всего за тебя было — вдруг подстрелят.

— Интересная штука, Джим: чем опаснее заваруха, тем меньше страха. Когда нас уже повели, страх у меня прошел. Но ружье до сих пор спиной чувствую.

Джим выглянул из палатки. Снаружи, казалось, было даже светлее, чем внутри. Прошуршали чьи-то шаги.

— Думаешь, победим, а Мак?

— Спать давай… Ладно, отвечу, после нашего сегодняшнего приключения вижу: забастовке нашей не победить, уж больно организованно действуют хозяева. Они и огонь могут открыть, им и это с рук сойдет. Победа нам не светит. Боюсь, наши ребята драпанут, как только жареным запахнет. Но ты, Джим, об этом не печалься. Забастовка не заглохнет. Все дальше и дальше пойдет. А там, в один прекрасный день, глядишь, и победим. Нужно только верить. — Мак приподнялся на локте. А без веры нас здесь бы не было. Док правильно насчет инфекции говорил. Только идет вся зараза от капитала, он везде щупальца пустил, и пока он нас не задушил, нам его нужно скинуть. А ты, Джим, надежный парень. Не подведешь. У меня вроде даже сил прибавляется.

— Гарри предупреждал меня, к чему готовиться. Говорил, что нас невзлюбят.

— Да, тяжелее ничего не придумать: и свои ненавидят, и враги. А случись нам победить, свои же и убьют. Ради чего же мы стараемся?! А, ладно, давай-ка лучше спать.

9

Не успело рассвести, а лагерь уже пробудился: слышались голоса, кто-то колол дрова, кто-то скрежетал задвижками ржавых плит. Еще минута, и вкусно запахло костром — жгли сосновые и яблоневые чурки. Поварская команда работала вовсю. В плитах уже рокотало пламя, наготове стояли ведра с кофе, в корытах разогревалась фасоль. Из палаток вылезали люди, собирались подле плит, подступали все ближе и ближе к поварам, так что тем уже негде было повернуться.

На грузовичке Дейкина привезли от Андерсона три бочки с водой. «Дейкин собирает отрядных командиров», полетело меж людьми распоряжение. «Велел тотчас явиться». И командиры, исполнившись важности, направились к палатке Дейкина.

Небо посветлело, отчетливо проступили черные верхушки деревьев. Вереница машин растворилась в утренней дымке.

Закипал кофе в ведрах, дразняще-аппетитно потняуло от корыт с фасолью. Люди подходили кто с чем: со сковородами, банками, котелками, жестяными тарелками, и повара оделяли каждого половником варева. Люди садились прямо на землю, перочинными ножами выстругивали себе палочку с широким концом и принимались за еду.

Черный, горький кофе помог продрогшим, молчаливым с ночи людям: послышался говор, смех, приветствия. Небо над деревьями уже порозовело, землю рассвет окрасил в голубовато-серые тона. Высоко-высоко шли гусиные косяки.

Дейкин вышел из палатки, справа держался Лондон, слева — Бэрк. Командиры уже дожидались, среди них были и Мак с Джимом. Мак пояснил:

— Нам нужно действовать осторожно. Негоже будет, если нас сейчас вышвырнут из лагеря.

На Дейкине была короткая хлопчатая куртка и шерстяная шапка. Бесцветные глаза шарили по лицам стоявших перед ним.

— Я скажу вам, ребята, как дела обстоят, а вы, если захотите, можете с нами не ходить. Пойдут только желающие. Мы встречаем поезд, хозяева набрали людей, чтоб вместо нас на работу поставить. Мы этих «подменщиков» не пустим) Встретимся, потолкуем сперва, а там, как знать, может, и драться придется. Ну что?

Собравшиеся одобрительно загудели.

— Что ж, отлично! Тогда в путь! Ребят своих не рас пускать! Идти спокойно, держаться ближе к обочине. Дейкин бесстрастно улыбнулся. — А если кто вздумает камнями карманы набить, что ж, большой беды в этом не вижу.

В толпе засмеялись.

— Ну, я вижу, вы все поняли, идите к своим ребятам и растолкуйте им, что да как. Если кто заартачится, так лучше сейчас, пока мы не выступили. Сотню ребят оставлю лагерь охранять. Идите поешьте.

Все разошлись, многие потянулись к кухне. Мак с Джимом подошли к вожакам. До них донеслись слова Лондона: