И проснуться не затемно, а на рассвете

Тебе какое дело? Ты меня знать не знаешь и только притворяешься, что знаешь. Мелешь всякую хрень. В глубине души ты жив, ты умеешь чувствовать, хотя об этом никто не знает – так про любого можно сказать, это же очевидно. Ты решил провернуть какую-то аферу, и я хочу знать зачем. Если, конечно, это не вы, Бетси. Это вы? Конни, это ты?

Даю тебе слово, Пол. Это не афера.

Спасибо. Мне стало гораздо легче.

Прошу тебя, имей терпение. Знаю, как это неприятно – выслушивать правду о себе, да еще из уст человека, который свалился на тебя, как гром среди ясного неба, и мгновенно поставил точнейший диагноз. Я не считаю тебя зверем в клетке – отнюдь. Ты настоящая полноценная личность, живешь в ногу со временем, но основные компоненты американской мечты – карьерный рост и пустой материальный успех – тебя не манят. Ты находишься в постоянном поиске смысла жизни. Конечно, я все это знаю, Пол, ведь я и сам через это прошел. Можно даже сказать, что мы с тобой – одинаковые.

Пока я все это читал, у меня появилось странное ощущение: что-то здесь неладно. Прямо мурашки побежали по коже. Мне стало казаться, что этот человек сидит со мной в одной комнате. Или за компьютером в соседнем кабинете. Я посмотрел на его электронный адрес.

– Он пишет мне от моего имени, – сказал я.

– Кто?

– Он создал почтовый аккаунт от моего имени! Этот человек… или программа… в общем, злоумышленник… даже в личной переписке он притворяется мной! Он отправил мне письмо от моего имени!

Я поднял голову. Оказывается, я сказал все это миссис Конвой.

– Вы о ком?

Если бы даже миссис Конвой не присутствовала в кабинете в момент получения мной письма от «Пола К. О’Рурка», я бы все равно понял, что она не имеет к этому никакого отношения – по ее простодушному и немигающему взгляду.

– Не знаю, – ответил я.

Несколько дней спустя ко мне подошла Конни.

– Ты вообще раньше Твиттером пользовался?

– Нет, я раньше никогда не пользовался Твиттером.

– Сколько знаков помещается в сообщении?

– В Твиттере?

– Да.

– Сто сорок.

– Ага, знаешь!

– Я не вчера с сеновала свалился, Конни. Все это знают.

– Ты хоть читаешь собственные твиты?

– Кари Гутрих велела мне не поддаваться на провокации.

– Кто такая Кари Гутрих?

– Специалист Талсмана по информационному праву. Она говорит, если я поддамся, все станет еще хуже. Поэтому я не поддаюсь.

– Хочешь сказать, ты позволишь этому человеку писать что угодно от твоего имени и даже не будешь следить за тем, что он пишет?

– Эта адвокатша меня здорово напугала. Я не хочу подливать масло в огонь.

– Ты и не подольешь, если будешь молча читать.

– Не знаю. Я понятия не имею, как устроен Интернет.

– В смысле? Да ты круглыми сутками пялишься в телефон!

– Это ты! Не я! Это ты пялишься в него круглыми сутками!

Она попятилась – верней, всего лишь дернула каким-то шейным мускулом, но мне показалось, что она попятилась.

– Хорошо-хорошо. Успокойся.

– Да мы даже поужинать нормально не могли из-за этого твоего телефона! Ты полвечера в нем проводила!

– Ага. Знаю. Мы уже произвели опись всех моих недостатков. Я слишком часто залезаю в телефон. Может, закроем тему?

Она посмотрела на айпад, который держала в руке. Я увидел, что у нее открыт Твиттер – не потому, что сам пользовался Твиттером, а потому что иногда заходил туда почитать меткие и емкие комментарии юзера boggswader и еще Оуэна из «Бруклинских статистических откровений».

– Давай я зачитаю несколько твоих твитов, – сказала Конни и начала читать: – «Из всех проявлений тщеславия, коим подвержен человек, самое тщеславное – богослужение». Как тебе?

– Это я сказал?

– Ага, «ты». Еще «ты» сказал вот что: «В Америке на каждом углу трезвонят о свободе религии, но стоит человеку поверить в ничто, как это становится наказуемым преступлением».

– Неужели здесь меньше ста сорока знаков?

– Ты уловил суть?

– Какую суть?

– Этот человек, который притворяется тобой в Твиттере… Он очень похож на тебя.

– Думаешь, это я? Думаешь, я пишу всю эту чушь?

– Да я просто сказала.

– Ага, знаю я эти «просто сказала». Конни, это не я. Я даже читать это не хочу.

– Ты целый день торчишь в телефоне.