И развеется пеплом сердце моё…

– Убирайся вон! – медленно и тихо проговорила она.

* * * *

Гриша бежал по улице, совершенно потеряв ориентацию во времени и пространстве. Моросил противный склизкий дождь, и его волосы прилипли к лицу, то ли от дождя, то ли от пота. Он не мог разобрать своих чувств – они варьировались по шкале «ненависть-досада-любовь-боль». Он бежал, выкрикивая проклятия не замечая прохожих, шедших ему навстречу.

Он перебежал через дорогу, игнорируя бешено сигналящие автомобили, и не обращая внимания на водителей, гневно что-то кричащих ему вслед. Вдруг, он понял, что был бы благодарен кому-нибудь, кто со всей скорости бы наехал на него, и весь этот кошмар бы закончился.

Он добежал до проспекта, запыхавшись, зацепился о столб, чтобы перевести дыхание. Подняв глаза, он увидел нечто, что посчитал издёвкой небес. С фасада нового строения, на него смотрела, улыбаясь зовущими губами, и чарующая хмельным взглядом, сама Чаяна.

Пятиметровый в длину, баннер с рекламой нового французского парфюма, с изображением Чаяны Шеманки во всю её небесную, невообразимую красоту, встречал всех, завернувших на этот широкий московский проспект. Он уставился на неё, пожирая глазами каждую чёрточку лица и фигуры. Она стояла в изогнутой сексуальной позе, выставив вперёд обнажённую ногу. Почти вывалившуюся из декольте, грудь, украшала разноцветная бабочка. В руке она держала красное яблоко. Её пухлые губы, цвета того же яблока, были вызывающе приоткрыты, а глаза, неестественно голубого цвета, интонировали кобальтовому небу. Рядом с её фигурой гласила надпись: «Аромат любви витает в воздухе. Почувствуй его, и стань ближе к мечте!».

Гриша громко перечитал слоган и стал хохотать.

– Стань ближе к мечте! Ха-ха-ха! Это к тебе, Чаяна? Да миллионы мужчин уже «мечтают» на это фото! Ты, наверное, захлебнулась бы в их любви! Но, я не один из них! Не дождёшься! Я плевал на тебя, Чаяна!

Он вытряхнул из кармана все вещи и начал злобно бросать их в баннер.

– Я ненавижу тебя, ненавижу тебя! – орал он, не замечая удивлённых людей, проходящих мимо.

Дождь усилился, превратившись почти, что в ливень. Опустошённый, Гриша продолжал стоять перед баннером, бормоча что-то… «Я люблю тебя!» – говорил он тихо, продрогшим голосом. «Я люблю тебя, люблю…» – перешёл он на шёпот.

* * * *

Жизнь продолжалась в этом огромном жестоком мегаполисе. Торопливые прохожие шли по своим делам, по дорогам проносились шикарные и простые автомобили. Никому не было дела до плачущего мужчины, маявшегося возле гигантского плаката с изображением молодой кинозвезды. Он плакал навзрыд, беспомощно оглядываясь по сторонам, словно, потерявшийся ребёнок. Он сел на землю, промокший и грязный. Он рыдал, потому, что не в силах был терпеть жгучую боль в душе, – ещё один несчастный, оставшийся за обочиной жизни, которую он потерял.

* * * *

Последнее желание

Она устало брела на работу. В стареньком плаще и зонтиком в руках, у которого вдобавок, была сломана одна спица. Ветер дул ей в спину, как бы издевательски, подгоняя вперёд. Моросил осенний дождь. Хилый зонтик явно не помогал, и через несколько минут плащик Марго стал мокрым и отвратительно прилипал к ногам.

Так, с окончательно испорченным настроением, она пришла на работу. Открыла дверь маленького кабинета. Её коллег ещё не было на месте, она, как всегда, прибыла раньше всех. Освободившись от плаща и повесив его сушиться, она сделала себе, как всегда, большую чашку кофе и обречённо опустилась на стул. Включила ноутбук, который оповестил мир о том, что сие железо ещё функционирует, странным скворчащим звуком и шумом кулера. Перед ней замелькали таблицы, дебиты, кредиты, отчёты по зарплатам, вычеты по налогам… Так начался ещё один унылый день в жизни Марго, обычной женщины с неудавшейся судьбой.

1

Вчера ей исполнилось пятьдесят лет. Никто в компании не заметил, что у тихой, невзрачной и нелюдимой бухгалтерши Марго – юбилей. Да она и сама не хотела никого оповещать. Круглая дата была ей совсем не в радость, наоборот, она вводила женщину в ещё большую депрессию. Это был ещё один рубеж, что она прошла в своей никчёмной серой жизни. Рубеж, за которым не стоило ничего ожидать, кроме сумерек надвигающейся одинокой старости.

Она пила свой кофе и отрешённо смотрела в окно. Марго гнала от себя грустные мысли, которые терзали её уже несколько лет, но они, словно рой пчёл, сопровождали каждую минуту её существования. «Ты не живёшь… ты просто существуешь. Тебе уже полтинник, а жизнь твоя так и прошла мимо… И что же будет с тобой дальше? » – мерзким многоголосьем шептали они по утрам, ввергая её в паническую атаку. «Ты – старая уродливая неудачница…» – напевали они ей по вечерам, когда, в своей одинокой квартире, тушила она свет в комнатах, укладываясь спать. «Завтра будет ещё один унылый день, который украдёт у тебя кусочек твоей жизни» – выли они ей ночью, когда она, ворочаясь с боку на бок, пыталась заснуть.