И сгинет все в огне

Я решаю не запоминать планировку этого места, по крайней мере, сегодня. Здесь слишком много дверей, слишком много залов, слишком много лестниц. Это похоже на лабиринт, в который меня поймали, как крысу. Но я иду за остальными, поворачиваю за угол, поднимаюсь на короткий пролет, прежде чем пройти через еще один ряд широких дверей в самый элегантный банкетный зал, который когда-либо видела.

Это огромное помещение с высоким куполообразным потолком, украшенным замысловатой фреской с изображением пяти Верховных Богов. Десятки гладких деревянных столов стоят под ними аккуратными рядами, и студенты начинают занимать места на лавочках. В центре каждого стола стоит вращающийся подсвечник, его свет отражается от столового серебра и фарфоровых тарелок. Глифы пульсируют в стеклянных шарах, установленных вдоль стен, некоторые знакомые, другие загадочные и непостижимые.

Но именно еда действительно привлекает мое внимание, не говоря уже о моем нюхе. Ее так много, и она такая удивительная. Тарелки с пышными булочками с маслом. Подносы со жгучими перцами, фаршированными говяжьим фаршем. Шашлык с жареным луком из приправленных помидоров и острой курицы по-ситхарски. Наполненные доверху миски со спелыми грушами, свежими ягодами и сочными дынями. А в центре – башня из кремовых глазированных пирожных ростом выше меня.

У меня текут слюнки, желудок сводит, а глаза на секунду загораются, потому что именно эта комната, эта еда доводят противоречивые эмоции, бурлящие во мне, до кипения. Здесь больше еды, чем я видела за всю жизнь, вместе взятой. Я хочу съесть все, буквально все, и хочу есть с удовольствием, потому что а как иначе? Я хочу этого так сильно, что это действительно причиняет боль. Но в то же время настолько же сильно, может быть, даже больше, мне хочется закричать при виде всего этого, схватить один из вращающихся подсвечников и сжечь все это место дотла.

Было время в моей жизни, когда все, что мне доводилось есть, – это черствый хлеб и ломкое сушеное мясо, вареную картошку и, может, если повезет, пару кусочков сыра. В лесах Гальфори я целый год питалась только тушеным мясом кролика. А однажды не ела три дня. Три дня. И вот, у них столько еды лишь на одном этом банкете, достаточно, чтобы накормить столько голодных ртов, наполнить столько желудков, а они просто выставляют все это напоказ. Пойдут ли остатки в деревню для прислуги, к Марлене? Или их просто выбросят?

Нет. Я откладываю эти мысли прочь, на дальнюю полку. Не сегодня. Я могу позлиться завтра и послезавтра. Этим вечером мне просто нужно вписаться.

Я присоединяюсь к Фил за одним из столиков ближе к задней части зала. Все остальные едят спокойно, терпеливо, в размеренном темпе. Мимо проходит Смиренный мальчик, предлагая вино. Я смотрю на Фил, чтобы убедиться, что это приемлемо, но она уже осушила свой бокал, так что принимаю это за «да» и беру один себе.

Вино мгновенно ударяет в голову, мягко согревая грудь, и на секунду я расслабляюсь достаточно, чтобы по-настоящему оглядеть комнату. Она шумная и яркая, наполненная болтовней трехсот студентов. Одни кричат, другие смеются, а некоторые чокаются бокалами во время залихватских тостов. Я запрокидываю голову и впервые замечаю, что там есть целый второй этаж, длинный балкон вдоль дальней стены комнаты. Там сидят несколько десятков взрослых Волшебников, мужчин и женщин в элегантных одеждах, строгих и ученых. Профессора, я полагаю.

Фил хлопает меня по плечу, заставляя опустить взгляд.

– Эй, – говорит она, ее щеки немного покраснели. – Взгляни-ка на него.

Я следую за ее взглядом к самому дальнему столу в конце зала. Там сидит молодой человек, совершенно один, скрестив руки на груди, и ничего не ест. Его кожа насыщенного черного цвета, самая темная из всех, что я когда-либо видела, а волосы спускаются по спине длинными тонкими косами. Он на добрую голову выше большинства парней в комнате, и на нем рубашка такого фасона, какого я никогда не встречала, струящаяся черная туника, связанная вместе несколькими застежками посередине. Она обрезана по плечи, и именно его руки привлекают внимание: худые, сильные, покрытые замысловатыми линиями и изгибами, пульсирующие оранжевым, как мерцающая свеча.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Принц Талин из королевства Ксинтари, – отвечает Фил. – До меня дошли слухи, что он будет в нашем классе, но я по-настоящему не верила в это…

Я моргаю. Я даже никогда не встречала кого-то из Ксинтари, не говоря уже о принце.

– Что он здесь делает?

– Это было частью той крупной торговой сделки, которую подписал Грандмастер Мэдисон, – объясняет Фил. – Культурный обмен. Некоторые из наших лучших и умнейших отправились погостить в их королевской семье, а они послали сюда его. – Она делает паузу, отправляя в рот спелую красную ягоду. – Не сказала бы, что он очень рад этому.