И смех, и грех, и обученье

За обедом Платон не смог сесть к понравившимся ему девушкам.

Свободных мест было мало и те сами были вынуждены к кому-то подсесть.

Но Платон не отчаивался, так как прекрасно понимал, что это даже к лучшему. Необходимо было выждать паузу перед знакомством, чтобы не выглядеть навязчивым и сильно влюблённым.

Девушки таких ухажёров почему-то не любят.

Да и в случае продолжения разговора могли возникнуть варианты, мешающие ему в осуществлении такого важного для него теперь плана.

Однако настроение было приподнятое, и он надеялся, что вечером, после ужина, у него может быть возникнуть интересное продолжение.

Так весело начинался его второй день путешествия по Киеву.

С этим настроением Платон зашагал по новому маршруту, созерцая всё вокруг, радуясь увиденному, записывая всё новые и новые строчки.

Но особенно на него в этот момент произвело впечатление начало цветения каштанов – этого вечного символа Киева:

Стоят каштаны вдоль аллеи.Кто их сажал – рук не жалели.И время нужно, чтоб траву посеять,И тополя. Уж не отклеить…Как полетит их нежный пух,

То ты не будь, дружок, лопух.Глаза ты закрывай скорей.Не бойся пуха тополей…Тут они стоят грядойВдоль дорог красивых.А за ними чередойПотянулись ивы.А каштанов стройный рядВдоль шоссе томится.Словно вышли на парад.Им бы распуститься.

Но неожиданно изменилась погода. Похолодало. Стало пасмурно и ветрено. Вскоре пошёл и мокрый снег, заметно укрывший собой всё вокруг.

Он был на ветках деревьев и кустов с их нежной листвой, и на траве, и на цветах. И только асфальту кое-где, на ветреных местах, удавалось остаться голым.

Наверно мы с собой привезли московскую погоду? – решил романтик.

И этот факт он тоже отразил в своих стихотворных записях:

Опять вдруг что-то холодает.Наверно близится отъезд.Природа то не понимает,Что я не спрячусь ведь в подъезд…Снег выпал, выпал белый снег.Почти, как в сказке лёг.Наверно был здесь снегопад.И кто ему не рад?

Да, для Киева это было редкое событие.

Платон теперь словно на время возвратился домой, в московскую погоду.

Но уже к вечеру от былой белизны не осталось и следа.

Солнце нещадно нагревало серый асфальт и топило талые снега.

А начинающий поэт продолжал:

Университета тёмно-красный бок

Мелькнул, когда свернул за поворот.Я вверх по улице подняться всё же смог.И снова повернул за поворот…С Владимирской свернул налево я,И увидал большой собор Софийский.Своею красотой он покорил меня,Как клад какой-то древне-финикийский…И голова от этого закружится порой.Особенно, когда стоишь ты под горой,И вверх ты смотришь, прелесть замечая,От восхищения всё головой качая…Лепной орнамент стен домов,И парапет мостов длиннющих,Как будто словно сто оковМеня арестовать могущих…

С Владимирской горки поднялся наверх.Увидел собор златоглавый.Софийский стоит, как будто поверхЕго лишь закат лучезарный…Архитектура здесь пленяет красотой,Разнообразием всех форм и стилей.Романский и готический, барокко и модерн –Огромное количество фамилий…И в золоте зелёных куполов соцветие,И бело-бирюзовый цвет твоих оков.Собор ты златоглавый и колонн созвездие.Ты русский до низов, до самых до основ…Софийский собор – первозданная Русь.Я здесь трепещу и немного боюсьРукой прикоснуться ко фрескам твоим.Тебя полюбил я и сделал своим…