И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!

Через пять минут они уже вдвоём выходили из здания. Иван прошел и открыл девчушке переднюю пассажирскую дверцу. Она скривилась и даже закатила глаза от таких манер, но села вполне послушно.

Иван захлопнул дверцу и быстро обогнул Фольксваген, попутно глянув на решетку радиатора, где парни-мойщики нашли немаленькую трещину, а он и не замечал, и понятия не имел, когда и от чего она образовалась.

— Итак, — плюхнулся на водительское сидение, щёлкнул дверцей и тут же развернулся к Марго. — Для начала я хотел, чтобы ты поняла одну вещь — всё, что случилось между мной и твой сестрой, исключительно моя инициатива. Это всё — я. — Положил руку на руль как на стол, по локоть, и затарабанил пальцами по оплётке. Но стоило туда зыркнуть девчушке, тут же сжал кулак.

Она сидела насупившись и плотно сжав губы, но даже сбоку в глазах виднелось нешуточное количество боли.

И именно поэтому Иван здесь.

— И ещё одно уточнение, — поднял вверх указательный палец всё той же руки на руле. — Видит бог, я не хотел этого и не стремился к этому. Путать карты и нарушать по…

— Почему она? — вдруг повернулась к нему Рита.

Иван аж подпрыгнул.

— Да откуда ж я знаю, Марго! — повысил он голос. — Врубись уж как-нибудь в тот факт, что просто так получилось! Почему люди нравятся друг другу? За какие-то качества? Да чушь собачья! Так получилось. Пойми, — подвёл итог уже совершенно спокойным голосом.

Она отвернулась в окно и молчала.

— Дальше. Мои отношения с моей женщиной я ни с кем обсуждать не собираюсь. Это моё личное дело. Я обсуждаю только свои отношения с тобой.

— У нас с тобой нет отношений.

— Ошибаешься. Я твой опекун. И как у опекуна у меня к тебе совет. Я советую не злиться и не воевать. Тем более, с сестрой. И предупреждаю — выкинешь какую-нибудь подлянку, и меня лишат опекунства, в интернат я Арину не дам. Женюсь на ней и заберу к себе в квартиру. Это понятно?

При слове «женюсь» Марго подскочила как ужаленная, но тут же быстро сникла.

— Я спрашиваю: понятно? — Иван говорил и смягчал свою речь как умел — и интонациями, и мимикой — но по лицу подопечной уловил, что с разговором подсуетился очень даже не зря — эта «мартышка» уже что-то замышляла.

— Да.

«Хоть бы не опоздал», — даже взмолился он про себя.

— Ну, а пока вот что. Арина сказала…

— Кнопка.

— Что?

— Можешь называть её Кнопкой. Не стесняйся, — высокомерно скривилась Рита.

— Хм, да я и тебе легко могу прозвище навесить. — У Беспалова руки зачесались потрепать её по светловолосой макушке — всё-таки Марго ему очень, и даже очень нравилась — но он сдержался. Пока. Хотя, уже признавался себе, что дорого бы дал, чтобы в будущем стать друзьями с этой попрыгуньей-стрекозой. — За мной не заржавеет. Тебя ещё Маргарином не называли?

— Что? — в момент взбеленилась Рита.

— То! Будешь вредничать — начну дразниться.

Девчушка похолодела внутри — она терпеть не могла, когда её называли Маргошей.

«Только бы он не додумался».

— Но не так же! Детский сад какой-то, — убрала она с вызовом чёлку со лба.

— Ну почему же. Макарон уже есть, будет у вас ещё и Маргарин. Сладкая парочка. Ну ладно, не злись. Лучше вот… — развернулся и потянулся Ваня рукой на заднее сидение, — посмотри-ка, что тут у нас есть.

— Мне ничего не надо.

— Это костюм для горных лыж.

Она сначала замерла, чтобы не мешать смыслу сказанного проникнуть всюду — в голову, душу, руки, ноги и так до кончиков пальцев, а потом выпрямилась и выпятила грудь, будто собралась принюхаться к какому-то вкусному запаху в салоне автомобиля. «Фарами» маякнули глазёнки.

— Эм-м… да?

— Да. Держи. — Сунул ей пакет с курткой и штанами Иван.

Рита вроде бы нехотя, однако с плохо скрываемым чисто девчачьим восторгом принялась копаться в упаковках. Но костюмчик от «The North Face» ещё ни одну семнадцатилетнюю пигалицу не оставил равнодушной.

— Можешь на ноябрьские съездить в Домбай с подругой, — нанёс последний сокрушительный удар опекун.

— Правда? — она посмотрела на него и была в этот момент до жути похожа на Арину, разговаривающую о бриллиантах.

«С этими женщинами, — вытер невидимы пот со лба мужчина, — в переселение душ поверишь».

— Поздно, — сожаленчески сжала губки Марго. — Они с Вероникой уже взяли билеты в Австрию. В Шладминг.

Иван опять затарабанил пальцами.

— Шенген есть?

— У меня? Да. Мультивиза на год после Парижа осталась.

— Звони. — Кивнул подбородком на карман её пуховика парень. — Пусть застолбят ещё место. Я оформлю тебе разрешение на выезд.

— Ура! — подскочила под потолок будущая сноубордистка. — Ой.

— Да. Я уже понял, — улыбнулся Беспалов.

— Но ведь… это же дорого, — с сомнением закусила губу Марго. Будто умелый фокусник сдёрнул с неё покрывало колючести и враждебности, и взору зрителей предстала совсем другая Рита — милая, неловкая и стеснительная. — Ой, а знаешь, что! — зашептала она заговорщическим тоном, немного подавшись вперёд к Ивану. — Мы с Аришкой нашли много денег у Тайсона в будке! Да-да, — подтвердила его опешившему лицу. — Можем оттуда взять на мою поездку.