«И снова Бард…» К 400-летию со дня смерти Шекспира

Юбилей также привел к написанию биографии — недлинной и небогатой фактами — «великого поэта природы и славы британской нации»; ее опубликовали в августовском номере «Лондонского журнала» и продавали в Стратфорде в качестве сувенира. В значительной степени списанная со статьи о Шекспире в «Biographia Britannica», она, в свою очередь, стала источником грядущих мемуаров. Празднество вызвало еще одну, куда более важную, публикацию в периодической печати: в июле 1769 года «Журнал для джентльменов» впервые опубликовал изображение места рождения Шекспира — прекрасную, подробную гравюру с рисунка Ричарда Грина (1716–1793), хирурга и аптекаря из Личфилда, брата Джозефа Грина, учителя грамматической школы Стратфорда, — в общем, все были свои, сплошная родня. Предание о том, что Шекспир сделал первый вдох в доме на Хенли-стрит, могло быть известно задолго до того, поскольку дом, где родился Шекспир, спокойно фигурирует на карте Стратфорда, составленной около 1759 года. Но статья в «Журнале для джентльменов» впервые предоставила эти сведения широкой читающей публике. «Не знаю, — рассуждал автор статьи, — можно ли с уверенностью сказать в наши дни, в каком именно покое появился на свет несравненный Шекспир». Однако блистательная интуиция позволила Гаррику угадать комнату, и во время празднования некий Томас Бекет устроил там лавку, где продавал юбилейные издания.

Стратфордские празднества внесли свою лепту и в становление Шекспира как общезначимого культурного героя. Он получил высочайшее народное признание, став персонажем книги анекдотов «Шутки Шекспира, или Юбилейный шут» (ок. 1769) — по большей части, «Курьезные истории, забавные происшествия и остроумные ответы», которыми похваляется титульный лист, чудовищно не смешны. <…>

Впоследствии возникли и более сложные и любопытные разработки шекспировского мифа. В 1790-х годах эксетерское общество джентльменов и ученых занялось беседами, в которых ученость перемежалась с пристойной веселостью — речь шла о Шекспире-скитальце. История о сэре Томасе Люси[279] приобретает более драматичный оттенок по мере того, как ширится социальная пропасть между жертвой и гонителем. «Сэр Томас Люси, облеченный могуществом и полнотой магистратской власти, видя пред собою дрожащего праздного юношу или слушая его рассказ об опрометчивом бегстве от ужасов суда, едва ли мог предположить, — восклицает один из собеседников (обозначенный лишь инициалами Т. О.), — что потомки узнают о нем от самого непутевого молодца, узнают — под унизительным прозвищем „Роберта Шеллоу, эсквайра, мирового судьи и coram!“»[280]

.

Сергей Слепухин[281]

Бойделл и конкуренты — промоутеры Шекспира

О, всемогущий поэт! Твои создания не идут в сравнение со всеми прочими; те всего лишь выдающиеся произведения искусства, и ничего более…[282]

Томас Де Квинси

Когда священное слово «Искусство» трепетно произносится вслух, многие из нас, закрыв глаза, мысленно переносятся в эмпиреи, блаженно представляя, как «Рафа́эль вдохновенный / Пречистой девы лик священный / Живою кистью окончал, — / Своим искусством восхищенный, / Он пред картиною упал». Увы, такая проза жизни, как деньги на хлеб насущный, часто вовсе не обсуждается, и порою остается лишь удивляться, что наш возлюбленный гений в конце пути оказался в канаве или бедламе. Однако жизнь состоит отнюдь не только из праздников. Нередко мировая слава художника может объясняться не только талантом, а, например, и тем ничтожным обстоятельством, что его жена, лишенная радости материнства (Дюрер был бесплоден), всю свою неуемную энергию направляет на организацию успешной розничной торговли гравюрами мужа и борьбу с контрафактным товаром. Или же тем, что сыновья отдают все силы тиражированию и популяризации картин отца — Брейгеля Старшего, оставляя собственное творчество на втором плане, а Рубенс догадывается применить юридические знания отца и брата для успешного бизнеса открытой им художественной мануфактуры с образцовым пиаром, маркетингом и защитой авторских прав. Конечно, секрет успеха не только в бизнес-тактике, но и в таланте, каторжном труде, случае и богоизбранности. Однако иной не умеет правильно подписать брачный контракт с Саскией ван Эйленбюрх или договор с заказчиками «Ночного дозора», а кто-то, берясь за кисть крайне редко и лишь по высочайшему распоряжению Его Величества, безошибочно рассчитывает каждый свой шаг и в конце концов добивается вожделенного — дворянского звания, золотой шпаги и вступления в Орден Святого Яго.