И только лошади летают вдохновенно

Напоследок решили подпустить малыша Рюшку. Тот вначале поклацал зубками, мол, я маленький, не обижай меня! А потом… попытался добыть из Гонжика молоко! Мой бедный конь от наглости такой оторопел, затем махнул ногой: уйди, мол! И снова ко мне. А как только в нашу компанию попытался влиться Рюшка, прижал уши и сделал вид, что хочет жеребенка укусить. Не укусил, конечно, только зубами щелкнул. Но на этом решили, от греха подальше, процесс стабунивания пока завершить.

Однако через неделю Гонжище с Рюшкой все же согласились гулять вместе. И у моей лошади появился первый друг на новом месте.

На новом месте

Первый раз навещать Гонжищу на новом месте ехала с не очень хорошим чувством. Страшно (а вдруг ошиблась?), грустно, и вообще как-то не по себе.

Но опасения были совершенно напрасными.

Выпущенный в леваду, Гонг первым делом вывалялся в снегу, а потом… Носился, прыгал на всех четырех, свечил, убивал снежки, летящие в его сторону… Да и условия жизни стали гораздо лучше. Денник большой (в два с лишним раза больше, чем его прежний), подстилка чистая, в конюшне никаких неприятных запахов, сено не пыльное и вволю (действительно, вволю), от дневной пайки овса я отказалась (ибо куда еще-то?), воду предлагают постоянно, гуляют сколько хошь… Живи и радуйся.

И друган закадычный, опять-таки, появился. Рюшка. 7 месяцев от роду. Мелочь пузатая.

На неделе, когда без меня выпускали, Гонжик пытался Рюшку строить слегка. Так, без злого умысла, чисто для порядка. Не покусал, но обслюнявил. Ну, построил и построил, вроде как на том и помирились.

А потом, рассказывает Оля, слышит она, кричит кто-то страшным голосом: «Ииии! Иии!!! ИИИИ!!!!». Вроде как на помощь зовет. Решила, понятное дело, что Гонг Рюшку мочит.

Выбежала и наблюдает картину маслом: мелочь эта ухватила Гонга за недоуздок и мутузит в разные стороны, а бедный Гонжище только пищит и вырывается. Но вроде вырвался. Так этот карапуз давай его кусать! За бока, за ноги… Обратил Гонжика в бегство. Бедная моя лошадь в силу своей интеллигентности (маленьких-то обижать нельзя!) оказалась крайне уязвимой для посягательств детсадовцев.

Так они и гуляли первое время. Вдвоем. Зато не скучали. Оба в движении, а оно, как известно — жизнь.

Периодически «зажигали» на пару. Носились, как два ненормальных. «Два дурня — старый и малый,» — сформулировала Оля.

Однажды в завершение игры решили встать друг перед другом на свечку. Синхронно. «Представляешь зрелище, да? — рассказывает Оля. — Твой и малой. С их-то разницей в размерах».

Рюшка тянулся вверх, тянулся, да так старательно, что… перевернулся на спину! Очень обиделся, бедолага, на такую жизненную несправедливость.

Как коня стабунивали

Когда я звонила Оле узнать, как поживает Сиротинушка, она сказала:

— Знаешь, а ведь Гоша ждет. Причем конкретно тебя. Он постоянно стоит в том углу левады, который выходит на дорогу. Если кто-то появляется, сразу начинает вглядываться, а когда видит, что кто-то другой, тут же сникает. Вот и сейчас там же стоит. И на лошадей внимания не обращает совсем.

Меня это куда больше расстроило, чем обрадовало. Все-таки приезжала я только по выходным, и мысль, что Сиротинушка мучается, покоя не давала.

И в следующий раз ехала с твердым намерением еще раз вывести его на большое поле в табун, посмотреть, как он будет вести себя, и, может, наконец, начать выпускать туда. Все же компания большего количества лошадей, нежели Рюшка и еще один молодой жеребец, с которыми он гулял до сих пор, имеет больше шансов вдохновить Гонжика на оптимистичное восприятие жизни.

А приехав, узнала, что у него появилось новое имя. Настя, одна из посетителей конюшни, рассказала, что утром Володя подходит к нему и говорит:

— Ну что, Георгий, пойдем в леваду?

— Почему Георгий? — удивилась Настя.

— Ну, конь большой, а имя маленькое: Гоша — несолидно как-то.

Так что, он стал он именоваться Георгий, «он же Гоша, он же Жора, он же Гога» (с) ну и далее по списку. Потому что Гонжик и Сиротинушка тоже никуда не делись.

Я поняла, почему Володя говорил, что Рюшка «даже мертвого достанет». В начале нашего знакомства он не мешал, даже когда мы с Гонжиком занимались. У него свои дела были. А тут я сдуру решила его почесать. Всё! Меня просто преследовали по всей леваде, требуя немедленного и исключительного внимания. Лизали ботинки, тыкались носом в ноги, дергали за капюшон, отрывали рукава и карманы, поправляли прическу, причем это малое чудо постоянно пыталось вщемиться между мной и Гонгом, на крысу моей раздосадованной таким поворотом событий лошади вроде как отбегало, но тут же пристраивалось с другой стороны. Ужас, в общем. Бедный Гонжик не знал, что со всем этим делать.

Выпустили Гонжищу в поле. Он, опьяненный свободой, тут же рванул в сторону леса, причем так решительно, что я на мгновение струхнула: вдруг убежит.

Добежав до деревьев, остановился и задумался, надо ли ему туда на самом деле. Решил, что «нас и здесь неплохо кормят», и галопищем прискакал обратно. Пошел знакомиться с конями.