И в сотый раз я поднимусь

Они с мужем уехали на две недели, забыв закрыть окно в ванной. Да оно и не было открыто нараспашку. Рама была закреплена в наклонном положении так, что оставалось пространство не больше 10 сантиметров. Залезть в такую щелку никто бы не смог.

Однако, вернувшись и войдя в ванную, Саша ужаснулась: все вокруг – и зеркало, и кафельные стены, и пол – было в птичьих перышках и помете.

Птица залетела к ним из сада! Сердце сжалось: страшно было увидеть скрюченное тельце несчастного пернатого узника, оказавшегося в ловушке из-за них.

Саша заставила себя искать бедную птицу. Ничего. Только следы отчаянных поисков выхода. Птичка сумела освободиться.

Какое счастье!

Саша отмывала птичьи следы и успокаивала себя: да, знаю, плохой знак. Но – ведь улетела. Смогла.

Значит – не такой уж плохой.

И вообще – хватит нагонять тоску. Это была просто птица. И она просто сумела выбраться. Вот и все.

А ее ужас был уже совсем близко.

За пару недель до полета в Лондон произошло знаменательное событие в их с Леней жизни. Они наконец-то купили себе квартиру в Берлине.

Больше десяти лет прожили они в городе, к которому привязались, который был удивительно удобен для жизни, как ни одна другая мировая столица. Квартиры в Берлине, огромные, роскошные, стоили по сравнению с Москвой в десятки раз меньше. Они взвесили все «за» и «против»: если по-прежнему базироваться здесь, имеет смысл купить, а не платить арендную плату. Нашли замечательный вариант, чтобы всем – и хозяевам, и постоянным гостям – было удобно. Саша могла бы отказаться и от аренды мастерской, комнат в новом жилище было достаточно, чтобы перенести туда рабочее место. Свое бюро Леня оставлял за собой. Они подписали договор, взяли небольшой заем в банке, основная часть денег у них была. Заключили контракт с ремонтной фирмой, внесли аванс, купили стройматериалы и сантехнику. Ремонтники уже принялись разрушать, демонтировать: создавали чистое поле для нового.

Деньги оставались на щедрый свадебный подарок и обычную их нормальную жизнь. До следующего Лениного заказа, до следующего Сашиного гобелена.

Саша предвкушала, как будет заниматься отделкой, какими станут полы, потолки, стены…

Мирные мысли счастливой женщины.

Но вот что странно. Что бы она ни делала в то время, какие бы добрые события ни происходили, душа будто бы стремилась что-то подсказать, о чем-то предупредить.

Будто сам собой соткался тот темный гобелен с черными фигурами. Откуда-то возник унесший его покупатель…

И еще. Почему-то постоянно всплывало в голове ахматовское:

Стрелецкая луна.Замоскворечье. Ночь.Как крестный ход идутЧасы Страстной недели.Мне снится страшный сон.Неужто в самом делеНикто, никто, никтоНе может мне помочь?

В Кремле не надо жить,Преображенец прав.Здесь зверства древнегоЕще кишат микробы:Бориса дикий страх,И всех Иванов злобы,И Самозванца спесь —Взамен народных прав. [11]

Предупреждали слова. Остерегали. Но… Чему быть, того не минуешь.

Саша повторяла трагические строки, оплакивая чужую судьбу.

Бедная Анна Андреевна! Как она сказала своей подруге Фаине Раневской, когда сына арестовали в третий раз:

– Фаина! Я родила этого мальчика для тюрьмы.

Что может чувствовать мать, осознавая такое!

Что чувствовали тогда все эти несчастные матери?

Стихи возникали и растворялись в берлинских балтийских ветрах.

И снова был покой и уют.

И ожидание нового счастья.

Что вы делаете, когда падаете?

…Так, государство, и ты —Очень хорошее слово со сна —В нем есть 11 звуков,Много удобства и свежести,Ты росло в лесу слов:Пепельница, спичка, окурок,Равный меж равными.

Но зачем оно кормится людьми?Зачем отечество стало людоедом,А родина его женой?…Велимир Хлебников, Воззвание председателей Земного шара

1. Подстава

Саша никогда не просыпалась в ужасе. Утро – ее время. Так было с тех пор, как она помнила себя.

Уныние приползало с приходом тьмы. Свет всегда дарил любопытство, надежду, радость.

Ей всегда было жалко вечерних людей. Страшно им жить, должно быть.

Очень страшно.

В то утро она проснулась в шесть утра. От толчка в сердце. Все ее существо переполнял животный страх. Неописуемый и никогда ранее не испытанный.

Зародышек этого страха поселился перед самым сном. Из-за маленькой книжечки Даниила Хармса.

– Какое счастье, что мы живем не в то время! – подумала Саша. – Бедные люди. Бедный Хармс. Бедные все тогда. Хорошо, что сейчас не так. Нам, кто потом родился, жутко повезло.