И весь ее джаз…

Мое любимое местечко — тихий, поросший травой уголок за проломом в бетонном заборе, ограниченный этим самым забором и глухой красной стеной старинного кирпичного здания. Там даже и, кроме травы, некое подобие природы имеется — два деревца, которые я помню совсем маленькими. Надо же, империи рушатся, режимы меняются, а сломанный бетонный забор каким был, таким и остался.

Хороший уголок, как выяснилось, был уже занят. Здоровенный детина — типичный вокзальный «синяк», только большой очень — недвусмысленно развернул к себе спиной какую-то неказистую девку и пытался наклонить ее вперед, уперев в забор. Меня удивило все сразу. Что у «синяка» оказались какие-то желания, кроме как выжрать. И что девка пыталась сопротивляться. Для местных дам предстоящая процедура значила гораздо меньше, чем та же выпивка.

Присмотревшись, понял, что девка гораздо свежее, чем ее потенциальный партнер. Может, случайно забросило.

Нет, жалость меня не обуяла. Та невеста в Волжанке, может, и помоложе была, чем эта.

Но, с другой стороны, нынешняя девка меня не оскорбляла, как молодожены на той ублюдочной свадьбе. К тому же «синяк» занял мой законный угол, где точно нет ни ментов, ни камер.

— Эй, падаль! — негромко сказал я. — Пойди, отдохни куда-нибудь.

— Это ты мне? — не врубился мужик. Да и как ему врубиться, он на этой помойке, наверное, Главный Император.

— А тут есть еще падаль? — Я посмотрел по сторонам. Девка сумела вырваться из ослабевшей хватки и пыталась прикрыть голый живот полами разодранного то ли плаща, то ли халата. Значит, в самом деле свежая. Местные прикрываться бы не стали.

А «император подонков» уже шел ко мне тяжелой поступью. Даже нож, наверняка имевшийся, не вынул — вот что значит сила духа. Или отсутствие мозга, что часто одно и то же.

Я не спеша достал ствол, взвел курок и выстрелил мамонту в голень. Он даже не взвыл, лишь растерянно смотрел на свою пораженную ногу.

Стрелять мне больше не хотелось. Пистолет проверен, а амбал должен отсюда уйти, если мне здесь оставаться. Не тащить же его на горбу.

— Еще хочешь? — спросил я, направляя длинный, с глушителем, ствол ему в лоб.

— Нет, — сглотнул слюну бычара. Чувствовалось, что он сказал правду.

Не убирая прицела с узкого лба, я задал ему следующий вопрос:

— Жаловаться будешь?

— Нет, — быстро ответил он.

А вот теперь «его местное величество» меня не убедил. Глазки бегали, выдавая страшную тайну. Не зря он тут главный. Наверняка дружит со здешним оперком. Взамен получая права на некоторые мелкие безобразия, типа траханья местных бедолаг. Так что максимум через четверть часа меня будут вовсю искать.

— Не верю, — сказал я, одновременно нажимая на спуск.

Вновь, как и в первый раз, раздался негромкий щелчок. И как в первый раз, ничего быстро не произошло. Амбал уставился на меня невидящим взглядом и лишь через пару мгновений зашатался и рухнул в траву.

Я перевел ствол на девку. Она так вперилась в меня взглядом, что при желании создала бы отличный фоторобот.

— Я не буду жаловаться, — сказала она. И все испортила. Во-первых, она сказала правду. Во-вторых, в ее взгляде читалась благодарность. Во всяком случае, мне так показалось.

Это действительно глупо, но я не выстрелил.

— Хочешь уйти со мной? — еще глупее спросил я.

— Да, — ответила она и снова сказала правду.

Брать ее с собой было верхом идиотизма. А в таком прикиде — и совсем весело.

Мы медленно вышли с территории и, уже не таясь, перебежали к трамвайным путям, подальше от трупа — неизвестно, когда его найдут, может, через год, может, через час.

Там, у старых лип, я ее оставил. Потом зашел в промтоварный, купил первое попавшееся платье и темно-коричневую спортивную куртку. Вынес ей. Она отошла за забор, переоделась. Не красавица, но стройная и миловидная, теперь девка выглядела вполне ничего. Не считая фингала под левым глазом. Вероятно — след ухаживаний убиенного мною амбала.

— Слушай, — сказал я, — у меня тут дела есть. Если дождешься — возьму с собой.

— Где ждать? — спросила она.

— Гуляй около ГУМа.

— Где это — ГУМ?

Только теперь, по акценту, я понял, что девчонка — гастарбайтер. А так — глазами и овалом лица — больше похожа на наших астраханских, которые за века перемешались с местными людьми.

— Иди на Винзавод. — Мой взгляд упал на рекламный щит галерейного центра. — Вон, по стрелкам.

— Я не пью вина, — сказала девица.

— Картины там смотрят, а не вино пьют, — пояснил я. Она с уважением посмотрела на меня.

Черт, на меня многие смотрели с уважением. Потому что прочих я мог убить. Но эта смотрела не просто с уважением. Или я нервничаю? Тогда из-за чего? Уж точно не из-за дохлого «синяка».

Я сделал последнюю на данный момент глупость. Протянул ей одну из двух мобильных трубок, принесенных мне Бирюком. Телефоны обеих я уже забил в каждую.

— Иди по указателям, там смотри картины. И жди звонка.

— Ты точно придешь?

Я был готов поклясться, что сейчас ей гораздо больше страшно, чем когда я целился ей в голову. У меня затуманились глаза.

— Я точно приду, — сказал я. И перестал бояться, что она меня сдаст.

А если и сдаст, то я не сильно расстроюсь.