И весь ее джаз…

Хотя всю жизнь вставала рано. То на работу — в отличие от Береславского, она была типичным «линейным» тружеником, хоть и на немалых должностях. То с мелкой, Лариской, в школу. Поваляться удавалось только по выходным. И только тогда, когда благоверный просыпался позже, потому что в противном случае его следовало немедленно накормить. Именно немедленно, до пробуждения голодных рефлексов. После их пробуждения профессор становился неприятным.

Наташка не обижалась, искренне считая, что все мужики такие. Проверить на собственном опыте ей не довелось, да и не хотелось. Но в женских журналах, до которых она была охоча, писали именно так.

— Наталья, пошли за грибами, — громко сказал профессор.

Наталья открыла один глаз.

— Может, попозже? — спросила она.

— Или сейчас, или никогда, — сообщил супруг. Ему нравились драматические формулировки.

— Ладно, — сказала жена. Она предпочитала не спорить с мужем, прекрасно зная, что за сибаритской внешностью сидит вполне упертое, хотя и очень симпатичное существо. Вот и сейчас он удовлетворенно хмыкнул — мол, его взяла. И даже пошел в ванную приводить себя в порядок.

Наталья же повернулась на другой бок и безо всяких укоров совести снова влетела в сладкий сон.

Когда бритый, умытый и очень злой супруг появился вновь, ему даже не пришлось ругаться. Годы, проведенные вместе, довели рефлексы до ритуализации. Наташка мгновенно вскочила и побежала в ванную, после чего — на кухню.

И вот уже позавтракавший и довольный жизнью профессор ждет ее в здоровенном массажном кресле, подаренном дочерью. Ждет довольно долго: теперь Наталья занялась утренними женскими делами основательно. Когда она их закончила, профессор уже спал.

Можно было бы оставить его в покое — в последнее время он опять во что-то ввязался, что сильно тревожило Наталью. Но грибы — это святое. Тем более посередине недели, когда многочисленные конкуренты не бродят вокруг хищными стаями и не пытаются выведать их заветные грибниковские тайны.

— Фимчик, пойдем, — трясла она родимого за толстый бочок.

— Неохота, — не открывая глаз, отвечал супруг. — Иди одна.

— Я боюсь одна, — применила запрещенный прием Наталья.

Это называется — зацепить за базовый инстинкт.

Женщины, как правило, владеют подобной психотехникой в совершенстве.

Заставить такого мужа, как Береславский, вымыть за собой посуду — практически нереально. Зато можно всю жизнь прожить за могучей и абсолютно надежной спиной. Даже если все спортивные достижения индивидуума — в шахматах и преферансе.

Ефим вздохнул, встал, обул резиновые сапоги (для этого опять сел, живот мешал натягивать голенища просто нагнувшись). Надел куртку, легкую, но с капюшоном — он сильно опасался клещей. А еще положил в карман острую финку-самоделку, подаренную ему знакомым ментом. Все-таки лес.

Все, можно идти.

Вышли через заднюю калитку прямо в сосновый лес.

В свое время это было главной причиной выбора дачи. Кстати, покупали вовсе не дачу, а участок, граничивший с сосновым бором и густо поросший молодыми березками. Строились по мере того, как появлялись деньги. Сначала — обычный деревенский сруб-пятистенок, купленный с «КамАЗа» на строительном рынке. Сами утепляли его между бревнами льняным шнуром.

Потом возвели веранды вокруг сруба. Потом второй этаж. Потом третий. Став состоятельными, провели в дом сначала воду, затем канализацию и, наконец, в прошлом году, газ.

Теперь их бывшая изба стала практически коттеджем. Но лес, к счастью, начинался, как и раньше, в десяти метрах от входной двери.

Собаки увязались за ними, две огромные кане корсо. Ефим влюбился в эту породу, встретив ее представителя у друга, строителя экологической деревни. Разница в возрасте у псов была в пять лет. Старшая — мама младшего. Старшая весила пятьдесят кило. Сколько весил младший — не знал никто. Потому что технология взвешивания включала в себя подъем животного на руки и вставание с ним на весы. Встать же на весы со слоном в руках не представлялось возможным.

В этот момент Ефим Аркадьевич самокритично подумал, что его в очередной раз обдурили. Вряд ли супруга боялась бродить по подмосковному лесу в окружении двух таких телохранителей.

Впрочем, теперь это уже не расстроило. Потому что профессор нашел первый гриб.

В зеленой, высокой и тонкой, траве он боковым зрением углядел какое-то «нетравяное» коричневатое, пятно. Инстинкт заставил остановиться и оглядеться. Если бы Наташка подошла ближе, ее следовало любыми путями направить в сторону. Потому что гриб здесь наверняка был не один.

Ефим нагнулся, сладострастно провел сверху вниз пальцами по толстой, прохладной и чуть влажной ножке явно благородного гриба. Пальцы дошли до прошлогодней хвои и скользнули даже ниже — нога была здоровенная. Достигнув земли, профессор ухватил грибью ногу посильнее и аккуратно вывернул ее, стараясь не повредить грибницу.

Вот это великан! Вот это красавец! Не меньше тридцати сантиметров в длину, с относительно небольшой тугой темно-коричневой шляпкой. Снизу шляпки — нежная желтоватая губка. И как самый дорогой бонус — ни единой червоточинки на крепком упругом теле.