И все небо для нас

– Ну… такой. – Гордей изящным жестом окидывает себя с головы до ног.

Горло щиплет от расстройства, руки начинают дрожать. Прячу их в карман и тереблю снимок, стараясь отогнать тревогу.

– Да какой?! – не выдерживаю, силясь не расплакаться.

– Одеваюсь я не так, как другие парни. И интересы у меня, прямо скажем, не мужские.

– И что?

Гордей не отвечает и рассматривает землю, переступает с ноги на ногу. Его привычная манера общения исчезла. Неужели он притворяется веселым, а внутри его штормит? Почему он скрывает это?

– Ты комплексуешь из-за этого? – спрашиваю.

– Нет, это ерунда, – усмехается Гордей.

– Тогда скажи уже прямо. У меня сейчас живот скрутит от нервов.

После мучительной паузы Гордей тихо отвечает:

– Я боюсь, что тебе может достаться из-за меня.

Гневно распускаю завязки и стряхиваю капюшон с головы. Провожу рукой по волосам, глядя на поднимающееся солнце, озаряющее верхушки деревьев. Ветерок освежает лицо, помогает успокоить разволновавшееся сердце.

– И что это значит? – фыркаю. – Почему мне должно «достаться»?

– Потому что ко мне всегда лезут. Все. Даже твой дед не исключение. И… – Гордей пинает мыском кроссовки землю, образуя в ней вмятину. – Когда мы пойдем в школу, можешь притвориться, что не знаешь меня. Я не обижусь.

К черту осторожность. Я больше так не могу. Подхожу к нему и кладу ладони на щеки Гордею. Смотрю ему в глаза и говорю:

– Ты мой друг, Дей. И я не собираюсь отказываться от дружбы с тобой из-за каких-то дураков и их предрассудков. Ты меня понял? – Слегка давлю на его щеки, чтобы он пришел в себя.

Затуманенный взгляд Гордея наконец фокусируется на мне. Он растерянно моргает. Его темные ресницы, оказывается, длиннее, чем у меня.

– У тебя холодные руки, – бормочет он. В его глазах что-то меняется, и Гордей улыбается шире и счастливее. – Спасибо.

Он обнимает меня и кладет подбородок мне на плечо. Становится жарко. Я ощущаю его сердцебиение, а он наверняка ощущает мое.

– Так что ты хотел мне показать? – сиплю, задыхаясь в его объятиях.

Гордей отпускает меня и позволяет отдышаться.

– Ты уже плавала на лодке?

– Да. Мы с дядей брали лодку у Вано.

– А-а-а, – голос Гордея разочарованно пикирует вниз.

– А что? Ты хотел показать мне лодку?

– Ну… отчасти да.

– Только отчасти? Ты меня заинтриговал.

– Значит, перенесем этот план на другой день. Подготовлю что-то, что тебя удивит. Согласна?

Киваю. Что бы он ни запланировал, мне все равно будет интересно. Потому что он рядом, а большего мне не нужно… Но вдруг… вдруг я осмелею и возьму его за руку, ничего не объясняя. Как он на это отреагирует? Что почувствует?

– Тогда давай вернемся домой, – предлагаю. – Ты же хотел поговорить с дедом?

Гордей кивает. Мы разворачиваемся.

– Не позволяй ему себя запугать, – говорю я. – Он… на самом деле не такой суровый, каким кажется.

– Это сразу видно. Любая повышенная агрессия – признак глубокой душевной раны. Еще это называют механизмом защиты психики. Если бы у людей не было таких механизмов, мир бы давно населяли психи.

– Чего?

– Просто смотри, как мы с ним говорим, и сделай выводы. То, каким человек кажется, и то, какой он на самом деле, может приятно удивить.

– А по-моему, ты просто ввязался в конфликт с дедом. – Кошусь на Гордея и недовольно качаю головой.

– Да ладно. Конфликты – это здорово. Я их обожаю. Можно сказать, что я родился только для того, чтобы в них участвовать.

– Тогда тем более не смей отказываться от общения со мной. Иначе я за себя не отвечаю. – Пригрозив ему кулаком, заглядываю в окна дома.

Дед все еще в кровати, а бабушка уже встала. Скоро поднимутся и Ирма с Тихоном… Но разве я могу вернуться после того, что натворила?

– Дей, давай пока побудем у тебя, а с дедом ты поговоришь днем?

– Еще спят?

– Ага. Да и потом… лучше не сотрясать дом перепалками в присутствии Ирмы. Она чуть не упала в обморок, когда я поругалась с дедом. – Щеки виновато горят.

– Хорошо. Ирме лишние проблемы сейчас точно не нужны.

* * *

После откровений Гордея мне хочется провести с ним больше времени наедине. Что-то хлопает меня по макушке и отлетает на траву. Прикрываю голову ладонью, замечаю в траве блокнот и поднимаю глаза кверху. Сестра стоит, выпятив нижнюю губу и скрестив руки на груди; лицо сонно-сердитое.

– Ты обещала взять меня с собой! – возмущается она громко. – Пледательница!

– Тихо! – шикаю, поднеся палец к губам.

– А то что? – Мила сжимает кулачки.

Маленькая фурия! Ну, погоди еще.

– Будешь кричать, мы с Гордеем уйдем.

– А я пойду с вами!

– Не успеешь.

– Или ты возьмешь меня с собой, или я закличу!

Тяжко вздыхаю и со стыдом кошусь на Гордея. Он дружелюбно улыбается. Надеюсь, что его эта ситуация забавляет. Не хватало еще, чтобы мой единственный друг оборвал общение из-за сестры. Очередного раза я не переживу.

– Тогда я не куплю тебе «Милку». И тете с дядей запрещу ее покупать.

Мила цепляется ладонями за парапет балкона и дрожащим голосом выдает:

– Ты плохая!

Гордей подходит ко мне и тихо предлагает:

– Давай возьмем ее с собой. Сходим на озеро.

– Мы же хотели сходить к тебе? – недовольно шепчу я.