И все-таки она красавица

– Не беспокойтесь, я не попрошу вас включить ящик – игра «Олимпика» вгоняет меня в депрессию. Не представляете, сколько времени я провел перед экраном, глядя матчи Еврокубков в надежде, что хоть какая-нибудь французская команда выйдет в финал… – Ги издал мрачный смешок. – Я хотел подняться во время перерыва, но подумал, что не успею.

Он снова хохотнул. Дребезжащий, как голос механической игрушки, смех заменял в его речи знаки препинания.

– Я пошутил, Лейли. Это была шутка. Вы для меня слишком красивая.

На сей раз он остался серьезным, а она не возразила.

Ги исправил положение, отсалютовав Лейли пивными бутылками:

– Я принес две, но не обижусь, если откажетесь. Мне больше достанется…

Еще одно ржавое «ха-ха». «Ги стоило бы предложить свои услуги создателям ситкомов», – подумала Лейли и улыбнулась. Ей очень хотелось чаю, но она не решалась оставить гостя одного: сосед оглядывал ее жилище таким изумленным взглядом, как если бы искал парижский тотализатор, а попал на базар. Книги, разноцветные совы, закат солнца над рекой Нигер на стене…

– Интересный у вас декор, – высказался он, привычным движением открыв бутылку. – Честно говоря, мне вся эта экзотика…

Он посмотрел на Лейли и не закончил фразу, завороженный эбеновой кожей, бусинками в косичках, яркими тапками-бабушами.

На сей раз Ги не засмеялся – выругался:

– Ну я и придурок!

Лейли хихикнула. Этот мужчина умилял ее.

У него траченное годами лицо и рыхлое тело. Он расист. И как пить дать алкаш. Но нравится ей, несмотря на все эти недостатки. Больше того – ее к нему тянет. Нет, о любви с первого взгляда речь не идет. Тут другое. Непонятно что, но другое. Старинное, покрытое патиной времени, обтершееся, износившееся, но несомненное.

Лейли хотелось обольстить Ги и самой поддаться соблазну.

Ни больше ни меньше.

Она выключила чайник и неожиданно для себя предложила Ги располагаться:

– Можете курить на балконе, включите телевизор, если хотите, или почитайте, а я пойду в душ.

После работы в «Ибисе» от нее пахло пачулями и жавелевой водой, нужно было срочно отмыться, привести себя в порядок. Лейли оставила Ги в гостиной, заперлась в ванной, разделась и посмотрела на свое отражение в мутном от старости зеркале.

Она лучше этого зеркала! Лучше заплесневелой ванной, лучше старой квартиры и выморочного квартала. Лейли коснулась кончиками пальцев груди, такой же высокой и упругой, как раньше, в те времена, когда мужчины ласкали и целовали эти темные холмики. Талия осталась тонкой, живот – плоским. Во всяком случае, на первый взгляд.

Она все еще хороша. И желанна, если сама того захочет.

Лейли закрутила кран, намазалась аргановым маслом, подкрасилась, уложила волосы в искусно-небрежную корону и надела на голое тело длинное малийское платье из бумазеи в сине-лиловых тонах. Оно не обтягивало тело, но красиво облегало, как подарочная бумага, которая позволяет лишь угадать форму сюрприза и предоставляет воображению домыслить детали.

Бросила последний взгляд в зеркало, подмигнула и произнесла с вызовом в голосе:

– Сейчас проверим, как сильно ты не любишь «экзотические штучки»!

Лейли сидела на диванчике. От полбутылки пива у нее закружилась голова.

Ги пожирал ее взглядом, и она пожалела, что выбрала слишком откровенный наряд. Пришлось подогнуть под себя ноги и скрестить руки на груди, спрятавшись за кошачьей позой. В квартире Камилы стало тихо, словно хозяйка устала от рэпа или ушла. Лейли вставила в плеер диск Сезарии Эворы.

Тоже экзотика! Комментариев от Ги не последовало.

Он говорил – обо всем и ни о чем, она слушала рассеянно и думала о своем, лишь изредка вставляя слово-другое. Как странно чувствовать себя красивой и желанной…

Забытое состояние. Сегодня она ощутила его дважды: вечером – с Ги, днем – с Рубеном в «Ибисе». А если считается многозначительная улыбка Патрика – или Патриса? – неважно, – вчера в Бюро, то трижды.

Закон серии? Как принцип «беда не приходит одна»? Воздыхатели решили не ждать очереди и лезут без билета? Жизнь ни в чем не знает меры, выдает счастье и несчастье скопом, одной доставкой, а мы разгребаем.

Ги сидел на другом краю дивана и неловко пытался приблизиться, как будто играл в «Раз, два, три – замри!». Стоило Лейли отвернуться, передвигал задницу на несколько миллиметров. Подкрадывался, как крокодил, бегемот, слон.

Ги преодолевал сантиметр, Лейли отодвигалась на пять, ясно давая понять, что сегодня вечером ему больше ничего не обломится. Не так быстро. Да, вечер «идеальный»: Альфа́ в полиции, Тидиан у дедушки с бабушкой, Бэмби дома не ночует (а где ночует – неизвестно!).

Ги смешил ее. Этого было достаточно для сегодняшнего вечера. Даже более чем достаточно.

Ги любил и чувствовал каламбуры. «Я завзятый каламбурщик…» – так он сказал и прокомментировал жизнь квартала, обыгрывая название Пор-де-Бук на все лады.