Я?

На моем письменном столе лежит почта, письма от других докторов, письма от пациентов, желающих моего совета, от друзей, от научных обществ, письмо из суда, какое у суда может быть дело ко мне, большой серый конверт, к нему приложена маленькая посылка, деревянная коробочка, я открываю сначала ее, внутри туба в ватной набивке, я срываю сургуч, это хрящ и кожа — судя по всему, человеческая, — гортань, углубления на коже, укус, рана. Вскрываю письмо: я должен провести экспертизу, дать заключение для суда, убийство, служанка прокусила горло нанимателю, в постели, чего только не бывает, потому что тот ее изнасиловал, она хотела достать денег для нуждающейся матери, хозяин сначала пообещал заплатить, а потом, получив желаемое, отказался — вот она и перегрызла ему горло. Или же это сделала собака, собака там тоже была, никому не известная, женщина из дурной гостиницы видела, как она заскочила в номер как раз во время смерти, возможно, девушка невиновна, возможно, это укус собаки и кровь принадлежит собаке, а не человеку, можно ли установить, конечно, они могли бы прислать мне препарат и пораньше, в двенадцать заседание суда, сейчас еще операция, аппендицит, в четыре мне надо к Бусси, ох уж эта Бусси, безумная женщина, бесит меня ужасно, снова и снова, вообще-то не стоит мне к ней ходить, это от Боргеса, на письме его подпись, выступает обвинителем по этому делу, конечно же, отвратительная профессия, но если это убийство, можно сделать быстро, микроскоп, мазок на стекло, кровяные тельца окрашиваются, белые с синими ядрами, красные, конечно, это человеческая кровь, похоже, это было убийство, это убийство, а теперь на операцию!

Он уже лежит пристегнутый на белом столе, запястья привязаны, на ногах широкий ремень, он уже спит, тело еще раз вздрагивает, мышцы напрягаются в судороге, лицо под белой маской красное и отечное, медсестра поднимает его левое веко и кончиком пальца касается глаза, он еще чуть подрагивает, человек ли это еще, теперь напряжение проходит, дыхание становится глубже, легкие выдувают воздух, как сифон, он спит, где он сейчас, он больше не знает, что жив, можно оставить его так спать навсегда, пока не умрет, почему я сейчас об этом думаю, ненавижу операции на слепой кишке, может, он и так выздоровеет, многие примеры показывают, что можно обойтись и без операции, не надо вообще никого оперировать, все люди должны умирать, когда умирают, не лезть в них скальпелем, распарывая кожу, внутрь тела. Я закончил мыть руки, теперь они чистые, бактерий не осталось, вечно мы таскаем на себе миллиарды микробов, повсюду враг, а мы не догадываемся, и они тоже живые, тоже имеют право, не больше и не меньше нашего, не надо вообще ничего делать, вины нет, всюду, где человек за что-то берется и шевелится, сразу возникает вина, и сразу несправедливость и убийство, Боргес этого не понимает, не может понять, такой человек никогда этого не постигнет, вечно у него только виновен-невиновен, человек мертв, значит, обязательно кто-то виноват, но есть вещи… да какое мне до него дело!