Я?

Да, я иду по земле, по грунту, да, я поднимаюсь на высоты, это Верден, высоты Дуомона, я выхожу из разбомбленного города, повсюду стоят леса, везде идет стройка, строят новые стены, новые здания, они еще желтые и голые, я этого не вижу, мне все равно, я только слышу жалобные стоны вокруг этого города, огненный пояс вокруг этого города, только слышу жалобные стоны мертвецов: здесь горел мир, здесь миллионы обуглились и истекли кровью, здесь лежат наши братья, здесь лежит Европа, здесь лежит человечество, здесь и я, здесь лежу я, лежит моя жизнь, здесь могилы, могилы, могилы, крест к кресту, земля к земле, черные кресты немцев, белые кресты французов, черные камни, белые камни, кто играл в эту игру, кто вытягивал камни ход за ходом, мы можем поменяться камнями, кто же этот бог, что гнет наши жизни — против нас: вот дорога поднимается в гору, по ней везли пушки, по ней поступала вода жаждущим и превращалась в кровь, по ней поднималась жизнь и возвращалась смертью, вот я и на холмах, здесь больше не растет трава, ничто не зеленеет и не кустится, все серое, все гладко выбрито, ветра нет, ни дуновения, штиль, окончательная тишина, внизу Флёри, внизу была Флёри, деревня, были белые домики, была жизнь, было тепло, была судьба, была любовь, где же Флёри, стоит указатель “Флёри” — вот это теперь Флёри: могилы, земля, прах. Наверху форт Дуомон, на вершине холма лежит разорванный бетон, разорванная земля, орудийные башни, искореженное железо и сталь: здесь пылала смерть, справа и слева, здесь стреляли немцы и стреляли французы, здесь лежат немцы и лежат французы, войны нет, здесь лежат люди, врага нет, государств нет, судеб нет, ни различий, ни офицеров, ни богачей, ни рабочих, ни подлецов: мы голые, голые, мы голые смертные люди.

Смеркается, я стою наверху, у памятника на склоне, лев, пораженный стрелой, выдыхает свою тяжелую мраморную жизнь в песок, что-то темное выглядывает из земли, я наклоняюсь, что-то твердое и хрупкое, вытягиваю, это кусок кожи, ремень от ранца, на нем пятна, давно запекшаяся кровь, год прошел, а здесь еще кровь, я выбрасываю ремень, пес бросается за ним, ах да, пес, он лает и гоняется по кругу, он сильно изменился, еще в поезде стал метаться взад-вперед, с одного места на другое, в коридор, к окну, с поднятым носом, вынюхивает, вне себя от возбуждения, потом возвращается к моему колену, смотрит, о чем-то прося, виляет хвостом, запрыгивает на лавку, прижимается дрожащим телом ко мне, дышит, высунув язык, голова лежит у меня на коленях, глаза закрыты, кажется, будто он плачет, тихонько поскуливает, я глажу его, он утыкается мордой мне под мышку Однако теперь он словно забыл обо мне, я взял его на поводок, он тянет меня по кладбищу, по полю, через ограждения и колючую проволоку, все время нюхает землю, стонет, скулит и лает, он больше не слышит моих команд, огрызается, в пасти пена, я не могу его удержать, он резко вырывается, подпрыгивает и убегает, поводок волочится следом, цепляясь за кочки, пес скрывается в яме, бежит, разбрызгивая воду на дне, он уже далеко, у самого форта, мне придется идти в обход, я потерял его из виду.