Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Почти до вечера, оставшийся день прошёл в пустой перестрелке… У нас были потери ещё одним убитым, двух тяжело- и тремя легкоранеными, сколько у бандитов — мне то неведомо.

Уже темнеть начало, патроны кончаются, я и мои агенты с ментами — замёрзли все как герои-челюскинцы на льдине… Смотрю, над сельсоветом опять машут красным флагом. Я в нешуточной панике — неужели вторая группа бандитов подходит?

— Слушай, Барон! По-моему, пора делать…

Однако вижу, разведка бандитов вдруг забегала-засуетилась:

— Постой-ка, Барон… Ты видишь — то, что и я?

Уцелевшие из её числа, запрыгнули в седла, скачут нахлёстывая лошадей мимо села и вскоре — превратившись в чёрные точки, исчезают куда-то из поля зрения.

Из-за саней бандитского обоза выходят с поднятыми руками и что-то нам кричат. Двое из них махают какими-то белыми тряпками.

— Сдаются… — как-то несколько разочарованно констатирует Мишка.

— Прекратить огонь, — командую, — отделение Афанасьева со мной, остальные на месте держат бандитов под прицелом!

Мишка-Барон удивлённо рассматривает меня — как будто в первый раз увидел:

— Не, генерал Яша, конечно — но тоже… Это где ты так воевать научился, Серафим? На курсах красных командиров — а, потом за два месяца на польском фронте, говоришь⁈ Ну, ну…

«Пять лет игры в тактический симулятор „Линия фронта“», — хотелось ответить.

— «Излишние знания преумножают печаль», Миша!

— Ну, тогда извини… — понимающе качает головой.

По ранее пробитой тропке с Мишкой и отделением моих агентов переходим на другую сторону речки и идём вдоль высокого берега к мостику. Вдалеке вижу — из леса чёрной лентой-колонной выходит конница.

— Кажись, точно — наши, — говорю, вглядываясь.

— Кони у них заморены, подойдут не скоро, — как-то отрешённо буркнул Барон и шёпотом, — может, насчёт трофеев…?

— Миша, это мародёрство — можно раскрутиться на высшую меру наказания… Расстрел!

— Так, тебе бинокль не нужен, что ли? Это будет считаться не мародёрством — а взятием законного трофея.

Видя как я колеблюсь, этот змей-искуситель привёл ещё один убойный аргумент, показывая на приближающуюся ленту красной кавалерии:

— Не мы так другие трофеи к рукам приберут! Вместе с покойниками их добро не закопают, обдерут до исподнего… И где социальная справедливость тогда, спрашивается? Мы воюем, нам лбы дырявят — а пользуются чужие дяди? Ох, не поймут Вас наши агенты, товарищ заведующий оружием…

Поколебавшись несколько долгих секунд, я нехотя согласился:

— Ладно, Барон! Как пленные отойдут от обоза — пробегись по заваленным «фрагам» и собери «лут»…

— ЧЕГО⁈

Думал, у него шары выпадут! В моменты особого волнения — а только что закончившийся бой без сомнения заставил меня «поволноваться», у меня нет-нет — да и выскакивают «словечки».

— Пошарь там в санях, говорю… Убитых тоже не забудь, а я посмотрю у пленных. Только, осторожно там — могут быть спрятавшемся под саням недобитки.

— Не боись, товарищ заведующий оружием — не в первый раз!

Подозрительно на него глянув, я погрозил пальцем:

— И, давай там без своих уркаганских штучек-дрючек! Понял меня?

— Так точно: понял!

Залихватски отдаёт честь и стоило мне на секунду отвлечься, вмиг куда-то исчезает.

— Всем перейти реку и построиться, — командую пленным со своего берега, — оружие оставить на месте. У кого найду хоть перочинный ножик — пристрелю на месте без предупреждения!

Большинство перепуганы до смерти, но попадаются и злые лица матёрых вояк — не сломленных духом и, ещё на что-то надеющихся.

— Раненных не забываем, православные!

Хожу, ору, потрясаю оружием… И, подчиняются!

Приказываю своим агентам обыскивать пленных и всё найденное, скидывать в общую кучу.

Тут ещё толпа крестьян из села набежала: орут, шумят, угрожают бандитам расправой.

— Что-то вы с утра такими смелыми не были, граждане мужики, — буром пру на них, — ну-ка отошли подальше от пленных — пока не арестовал всех, нах! Председатель, мать твою так — наведи порядок, или по трибуналу соскучился⁈

Мои бойцы тоже шумят, матерятся и отпихивают прикладами от пленных, наиболее осмелевших сельчан.

Когда, все пленные оказались на нашей стороне речки, делаю отмашку всем своим — чтоб выходили из засады и шли сюда.

Вдруг, не заметил когда даже, со стороны мостка подъезжают трофейные сани под управлением Мишки:

— Тпру! Разрешите доложить, товарищ заведующий оружием: трёх тяжелораненых бандитов нашёл — своими брошенных… Куда их?

От окруживших сани крестьян последовало множество интересных предложений на этот счёт и, практически все они — сводились к утоплению бедолаг в ближайшей проруби. Некоторые «активисты», предлагали хоть счас показать — где именно это можно проделать.

Один из раненных лежал посередине безмолвно как бревно, укрытый с головой шинелями, второй — бородатый, несмотря на зимнею пору — в синей казачьей фуражке с красным околышем, нервно вертел головой и злобно скалил зубы. Третий же, самый молодой — возрастом мне ровесник, которого я влёт назвал «юнкером», повторял раз за разом:

— Мужики, мы же за вас! Мы, чтоб избавить вас — крестьян от жидов да коммунистов!

Его чуть из саней не вытащили и не порвали на лоскуты: