Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

Лизина мама — Надежда Павловна, уже с месяц как переселилась на ПМЖ в Москву — управлять долей дочери в «Стойле Пегаса», оставив казённую квартиру Аристарху Христофоровичу. Тот, не будь дурак — тут же подселил к себе одну из довольно моложавых почитательниц своего таланта и, Лизе с нашим общим другом ВВП — ничего не оставалось, как остановиться в доме Отца Фёдора.

Тудым-сюдым — буря эмоций при встрече, конечно!

Вижу, Вася вместе с вещами тащит и какой-то внушительный по размерам деревянный ящик и, занеся в дом осторожно ставит его на табуретку. Смотрю на Елизавету, а она светится как неоновая лампочка на рекламе.

Боюсь поверить:

— Неужели?!.

— Да, — кивает, — Василию удалось сделать стержневой пентод!

Тот скромничает, хотя видно что внутренне очень собой гордится:

— Это всего лишь действующий макет, на котором можно проверить сам принцип его работы.

Я нетерпеливо:

— Когда-то и паровоз был «действующим макетом»… Давай показывай, не тяни коня за хвост!

Из большого деревянного ящика был извлечён другой ящик — уже поменьше из толстой покрытой лаком фанеры: похожий на зимний рыбацкий — при виде которого у меня промелькнула мысль:

«Непременно надо будет попробовать какую-нибудь пластмассу попроще замутить, а то никакого вида — полный отстой».

На одной стороне фанерного корпуса находилось несколько разъёмов, переключателей, рукояток приборов неизвестного мне предназначения. А сверху Вася вынув из-за пазухи завёрнутым, установил…

ДА!!!

Я узнал его сразу!

Рисунок 106. Одноламповый регенеративный радиоприёмник с контактным детектором «БВ» разработан в 1924 году и выпускался «Электротехническим Трестом Заводов Слабого Тока» (Э. Т. З. С. Т.) на Московском телеграфном заводе (бывшем им. Морзе) с 1925 по 1927 год, включительно.

Да, я узнал его сразу, главным образом — по его непохожести на виденные мной в Нижегородской радиолаборатории лампы, напоминающие пузатый стеклянный графин для воды на трибуне.

Это был не что иное, как стержневой пентод!

Правда, до миниатюрности ему было, как отсюда — до Китая гусиным шагом: размерами радиолампа напоминала длинный стеклянный огурец средних размеров… Однако, как говорится — лиха бед начало.

Перед тем как установить на приёмник, Вася осторожно развернув, показал мне её основание:

— Всё как на твоих рисунках — разъём в пять выводов. Очень удобно когда меняешь лампу — ничего паять не надо.

Беру в руки и боясь даже дышать на неё, говорю в сторону историческую фразу:

— Для тебя, Василий — это лишь небольшой шаг вперёд, но для радиопромышленности страны — это великий прорыв в будущее!

Да, это всего лишь первый шаг в начале бесконечно длинного пути в технологической гонке.

Дальше, разговор зашёл о патенте или 'о привилегии на изобретение.

Вася хочет оформить его немедленно и, причём непременно на двоих — на себя и меня, то есть:

— Без тебя, Серафим, у меня даже мысли бы не возникло!

Я же, изо всех сил отбрыкивался:

— Василий, ты сильно преувеличиваешь мою роль.

В конце концов, мне удалось убедить его подождать до следующей осени: сейчас в стране действовало положение по декрету от 30 июля 1919 года, по которому — патентная система охраны изобретений, по сути была ликвидирована. Изобретения были объявлены достоянием РСФСР и, поступали «в общее пользование(!) всех граждан и учреждений на условиях, в каждом отдельном случае особо оговоренных». Автору изобретения гарантировались признание и охрана его права авторства — а вот насчёт материального вознаграждения…

С «материальным вознаграждением» изобретателя — дело обстояло довольно плачевно!

Поэтому:

— Совершенствуй свою лампу, Василий, ищи способы улучшить технологию её производства и поменьше трепись об этом. А через год видно будет…

12 сентября 1924 года, ЦИК СССР примет «Положение о патентах на изобретения» — возвращающий Россию к способам охраны прав изобретателей, сходных с западноевропейскими. Там правда будет оговорка, что государство «в случае невозможности достижения добровольного соглашения с патентообладателем», оставляет за собой право принудительно отчуждать патент в свою пользу «с выплатой патентообладателю соответствующего вознаграждения»…

Однако, это всё же лучше, чем вообще ничего!

Насчёт второго желания Васи — вписать меня в соавторы, я с удивлением молвил:

— А я здесь при чём? Я в радиоделе ваще — как лесной ёжик в юриспруденции. Спроси меня любой специалист самую простую вещь по радиоделу и я «поплыву», как чугунный утюг через Волгу…

— Как же ты тогда…?

— «Как, как»… Приснилось как Менделееву, вот как! Так что, Василий, дурью не майся — не смеши народ и не ставь меня в неловкое положение перед историей.