«Я – АНГЕЛ!». Часть третья: "Клякса бифуркации"

Ведь, если к корове с лаской — удои у неё больше. Но при этом она, отнюдь не перестаёт быть дойной коровой.

Думаю, аллегории достаточно ясны.

Но вот власть в результате переворота (революции) захвачена и в результате победоносной Гражданской войны, удержана. Следовательно, цели — которые изначально ставило перед собой и партией её руководство, достигнуты.

Что дальше?

А, дальше оказалось, что вместо «большого скачка» в светлое будущее — страна оказалась стремительно летящей в пропасть, в результате столь смелого эксперимента. Не действуют (почему-то!) постулаты и догмы одного бородатого европейского кабинетного теоретика — жившего в середине прошлого века, в реальной России начала века двадцатого.

Как и многие творцы мировых идеологий до них (думается и после!), последователи Маркса столкнулись с непреодолимым генетическим фактором: возможности каждого отдельного человека — строго лимитированы, а вот потребности — нет.

Мы всегда хотим большего, чем можем реально достичь!

Если, якобы победивший «гегемон» — вселённый в буржуйские квартиры, ещё мог за продуктовую пайку создавать видимость хоть какой-то трудовой активности (но чаще разбегался по деревням в поисках пропитания), то экономика — без денег, торговли и частной инициативы работать отказывалась. Крестьянин, лишённый в результате изъятия по продразвёрстке «излишков» хлеба — хватался за вилы или элементарно вымирал с голодухи, промышленность встала, транспорт еле дышал.

Да к тому же на всех пролетариев — буржуйских «дворцов» категорически не хватало (да и те вскорости превратились в хижины-руины), ширпотреб на национализированных складах быстро закончился, хавчик куда-то стремительно исчез и, гегемон принялся отчаянно бузить.

Оказавшись вместе со всей страной на грани краха, большевикам пришлось забыть про «светлое коммунистическое будущее» и, вернувшись с небес на грешную Землю — объявить об переходе к так называемой «Новой Экономической Политике».

Отсюда и название следующего знакового периода в истории нашей страны — «Эпоха НЭПа».

Восстановив в правах торговлю, отменили продразвёрстку — заменив её обычными налогами. Чуть позже, вместо натуральной оплаты труда ввели денежную и разрешили частным лицам создавать, покупать или брать в аренду промышленные предприятия, открывать магазины, рестораны и кафе. Чтоб восстановить лёгкую, добывающую и тяжёлую промышленность, решили передать соответствующие предприятия в концессии иностранным фирмам — понадеявшись на иностранные инвестиции.

* * *

Сперва, НЭП казалось бы ожил экономику страны.

К середине двадцатых годов, в целом восстановилась промышленность и сельское хозяйство, а покупательная способность населения выросла примерно в полтора раза по сравнению с 1913 годом…

Но были и проблемы, да ещё и какие!

По совокупности объективных и субъективных факторов, вся эпоха НЭПа — как сеть рыбака из ниток и «дырок», соткана из конфликтов и противоречий.

Коммерческие отношения трестов и синдикатов, сверху административно регулировались главками ВСНХ, а снизу сдерживались отсутствием хозяйственной самостоятельности у отдельных предприятий.

К тому же имелся конфликт между финансовой стабильностью и социальной справедливостью: премии, которые получали руководители трестов — зависели от прибыли этих образований, в то время как рабочие и служащие предприятий — сидели на «повремянке» и, результаты их труда — мало влияли на их же заработную плату.

Из-за этого, производительность труда стала ниже, как бы — не в трое, по сравнению с тем же «эталоном».

Страна, бывшая когда-то империей далеко не из последних — всё больше и больше отставала в технологическом отношении, даже от своих недавних колоний!

Стоящих упоминания иностранных инвестиций, большевики так и не дождались: тупые капиталисты наотрез отказывались вкладывать серьёзные деньги в страну — правительство которой проповедовало Мировую революцию и не признавало долги предшественников.

Поэтому по большому счёту, НЭП обернулся максимальной выгодой лишь для «новых советских» — для нэпманов, новой буржуазии, да для зажиточных крестьян — норовящим продавать свой хлеб по любой «рыночной» цене, даже на порядок завышенной. Он, хоть и оживил застывшие было заводы и фабрики — но обернулся миллионами безработных для горожан, а для большинства крестьян — полунищенским существованием в условиях натурального хозяйства.

Стрелки на часах истории подошли к «двенадцати» и, Куранты на Спасской башне отбили ровно полночь — хороня прекрасную и ужасную эпоху НЭПа.

После острейшего продовольственного кризиса 1924−25-го, разразился новый хлебозаготовительный кризис 1927 — 1928 годов.