Я, бабушка, Илико и Илларион

– Что ты, сынок! Не видел, что ли, как она резво вбежала во двор? – вмешалась бабушка.

– Всю дорогу играючи прошла, – подтвердил Илико.

Уполномоченный подошел к весам, нагнулся, потрогал Пакизо и тихо сказал:

– Корова мертва…

– Не может быть! Она, должно быть, спит! – запротестовал Илларион.

– Говорю, мертвая, не дышит!

– Может, ей храпеть прикажешь еще?!

Я подошел к корове и пощупал пульс. Спорить было бесполезно.

– Унесите ее со двора! – приказал уполномоченный.

Мы перетащили Пакизо на дорогу и молча уселись вокруг.

– Не вздумайте оставлять корову на дороге! – крикнул со двора уполномоченный. – Заройте в землю или несите обратно домой!

…В небе зажигались первые звезды, когда Илларион нарушил наконец молчание:

– Нужно похоронить Пакизо…

– Может, оставим ее здесь и убежим? – предложил Илико.

– Ни в коем случае! – возмутился Илларион. – За покойником нужен уход.

– Надо сообщить родственникам покойницы. Составь, Зурикела, текст телеграмм! – поручил мне Илико.

– Смейся, смейся, кривой черт! – напустился на него Илларион. – Эта корова, если хочешь знать, мне была дороже матери – я вскормлен ее молоком!

– Ольга, скажи, что делать? – обратился Илико к бабушке, которая до сих пор сидела молча и утирала рукавом слезы.

– Похороним несчастную, но где и на какие деньги?..

– Мда-а-а… – протянул Илларион.

На дороге показался босоногий мальчуган. Он шел и весело насвистывал.

– Поди сюда, пацан! – позвал его Илларион.

Мальчишка подошел.

– Как твоя фамилия?

– Симонишвили.

– Где ты живешь?

– Вон там… – Мальчик ткнул рукой куда-то в темноту.

– Как тебя зовут?

– Марат!

– Гм… И много у твоего отца таких… Маратов?

– Шесть девочек и один мальчик.

– Поздравляю его!.. Видишь корову?

– Разве это корова?

– Поговори у меня! Эта корова своим молоком, сыром и маслом вырастила сотню таких бездельников, как ты! Понимаешь? Ты не думай, что она беспризорная. Мы ее хозяева. Правда, она сейчас мертвая, но все равно она лучше многих живых!.. В некоторых странах корову почитают как божество… Как называется эта страна, Зурикела?

– Индия.

– Да, в Индии на коров молятся… Корова…

– Дядя, скажи, что тебе нужно, я спешу! – заявил Марат.

– Мне ничего не нужно. Нужно похоронить корову… На тебе червонец, сбегай домой, приведи своих сестер, принесите заступы, лопаты и похороните корову! Понятно тебе?

– Десять рублей мало…

– На еще червонец!

– Мало…

– Бери еще пять!

– Мало…

– Вот тебе еще три рубля!

– Мало…

– Что мало, сукин ты сын?! Двадцать восемь рублей за одну дохлую корову – этого тебе мало?!

– Ну и пусть себе валяется, – сказал Марат и собрался уходить.

– Стой! Иди сюда, мерзавец! Сколько же ты хочешь?

– Пятьдесят рублей!

– Пятьдесят рублей?! – Илларион, скрипя зубами, отсчитал мальчишке пять червонцев. – Похоронишь сегодня ночью!

– Сегодня уже поздно… Завтра на рассвете зарою…

– Не зароешь, а похоронишь, сукин сын! А теперь посмотри мне в глаза и запомни: завтра утром я приду сюда и если здесь, на этом месте, не увижу могилы, спалю всю твою семью! Понял?

– Понял! – ответил Марат и растворился в темноте…

…Ровно неделю спустя я стоял на балконе нашего дома и с выражением читал бабушке, Илико и Иллариону повестку районной санинспекции, которую вместе со штрафной квитанцией только что вручил мне сторож сельсовета:

«Гр.гр. Вашаломидзе, Чигогидзе, Шеварднадзе. Такого-то июля такого-то года на центральном районном шоссе вами оставлен без присмотра труп коровы, в результате чего на указанной территории создалась угроза возникновения очага эпидемического заболевания, а также имело место распространение невыносимого запаха, вызвавшее справедливое возмущение населения, в связи с чем вы оштрафованы на 300 рублей. Подпись: главный врач райсанинспекции».

– Мне кажется, весь этот штраф уплатит Илларион, – сказал Илико после минутного молчания.

– Почему только Илларион? – спросила бабушка.

– Потому что эта корова была ему дороже матери, он ее молоком вскормлен, – ответил Илико.

– А кто первый предложил сдать корову на заготпункт? – прошипел Илларион.

– Ты и предложил, – напомнил я.

Илларион не произнес больше ни слова. Он отправился домой, заперся в комнате и просидел там целый день.

Я и Илико отмахали по шоссе чуть ли не двадцать километров, останавливая каждого встречного мальчишку и ласково спрашивая имя, но ничего хоть отдаленно напоминающее имя Марата мы так и не услышали…