Я, Бабушка, Илико и Илларион

«За что? Задумал, понимаешь, прошлой ночью моей черешней полакомиться. И получил по заслугам. И он, и его дружок!»

«Какой еще дружок?»

«Не знаю! Пусть сам скажет!..» — уклонился Илико от ответа.

«Погоди, может, это был вовсе не Илларион?!»

«Да если б это был не он, разве простил бы мне столько ругани! И потом, с чего это ему вдруг приспичило стирать свою сорочку и брюки? Вон! Развесил на перилах! Скажите, пожалуйста, разбогател, смену имеет! Вставай, выходи, носатый, и забирай свою муку, пока я не передумал!.. Разбойник!..» Илико с видом победителя зашагал по дороге. Пройдя несколько шагов, он остановился, обернулся к бабушке и громко спросил:

«А все же, где этот прохвост Зурикела? Или он не слышит меня?»

«Что тебе от него нужно?» — сказала бабушка и взяла в руки палку.

«Ничего особенного, дорогая… Просто хотел спросить, долго ли он тащил вчера на спине носатого дружка?..»

Не вытерпев больше, я с хохотом выбежал на двор.

Смеялась бабушка, смеялся Илико. Не смеялся лишь бедный Илларион он по-прежнему лежал, уткнувшись носом в подушку, и скрипел зубами…

…Я закончил свой рассказ. Тетя Марта встала, поцеловала меня в лоб и налила чай. Потом открыла шкафчик, достала банку орехового варенья и положила мне на блюдечко два черных шарика.

— Ну и уморил ты меня, Зурикела! Дай бог здоровья тебе, и твоей бабушке, и твоему Илико, и твоему Иллариону!..

— Это я завтра утром съем, тетя Марта, — сказал я и взял блюдечко.

— Ешь сейчас, а на утро возьми вот это! — ласково сказала тетя Марта и придвинула ко мне банку с вареньем.

Сегодня произошло чудо: Софья встретила меня в постели. Она, наверное, долго ждала меня, но я засиделся у тети Марты до двух часов ночи. Софья чуть приоткрыла один глаз, взглянула на меня и, убедившись, что это я, снова закрыла. Я быстро разделся и лег рядом с ней. Прошло несколько минут. Софья молчала. Наконец я не вытерпел и спросил:

— Спишь?

Софья не ответила. Она снова открыла один глаз, посмотрела на меня, потом закрыла и продолжала мурлыкать.

— Софья, — сказал я, — это довольно глупо с твоей стороны! Ну, почему ты дуешься, скажи, пожалуйста? Ведь я был у тети Марты!

Софья хотела что-то ответить, но не смогла: ведь это была Софья, а не Мурада, который понимал меня с полуслова и мог глазами разговаривать со мною на любую тему…

— Софья, — продолжал я, — сегодня день моего рождения. Знаешь, сколько лет мне исполнилось?

Софья не знала и, видимо, не интересовалась этим. Но она прочла в моих глазах радость и по-своему разделила ее: повернулась ко мне и ласково потерлась мордой о мою щеку. Я обнял Софью, и мы заснули. Всю ночь мне снились бабушка, Илико и Илларион, а Софье, наверное, — мыши…

…Светало, когда у нашей калитки кто-то громко позвал:

— Хозяин!

Я не был здесь хозяином и поэтому не откликнулся.

— Эй, хозяин! — позвал кто-то еще раз.

В комнате тети Марты послышался шум, потом скрипнула дверь и по балкону прошлепали тапочки моей хозяйки.

— Кто там?

— Где тут живет Зурикела Вашаломидзе?

— Кто?

— Прохвост Зурикела Вашаломидзе!

Всемогущий боже! Святая Мария! Тетя Марта! Софья! Знаете ли вы, что такое чудо? Знаете ли вы, как от радости останавливается сердце? Нет? А знает ли об этом тот, кто сейчас произнес мое имя? Быть может, это всего-навсего телеграмма? Нет, это не телеграмма! Так в чем же дело? Спокойнее, Зурикела! Не выскакивай босиком во двор, простудишься, выгляни-ка сперва в дверь! Нет, нет, беги, лети к калитке! Кричи, плачь, смейся, пой, Зурикела! С огромным хурджином на плечах, запорошенный снегом, с посиневшим от холода носом во дворе стоит твой Илларион!

Илларион прекрасно, — словно это было вчера, — помнит день рождения Зурико. В тот день он в последний раз выстрелил из своей берданки, — вскоре после этого ружье у него отобрали. Что бы там ни случилось, Илларион не забудет день рождения Зурико. Потому что нет на свете никого, кто был бы Иллариону дороже, чем Зурикела.

Вот и сейчас он приехал к своему любимцу и привез теплые шерстяные носки, вино, водку, сушеные фрукты. И деньги. Свои премиальные — за шелковичные коконы — семьсот рублей. А еще привез он письмо от бабушки. А ну-ка, что там пишет бабушка своему Зурико?