Я буду в маске

— Возможно, — не стал он спорить, — но меня много чему учили, и я много чего умею, — ответил он, воткнул топор в пенек и наклонился, чтобы собрать уже наколотое с земли. Потом Майский выпрямился, прижимая к груди дрова и, подмигнув, добавил: — Тебе ли не знать?

Я опустилась на скамейку, присаживаясь на краешек, и, наблюдая за тем, как Майский складывает дрова в дровницу, спросила:

— Зачем ты все это делаешь?

Он обернулся:

— Ну должен же я как-то отблагодарить твоих родителей за гостеприимство.

— Я другое имела в виду…

— Что? — сделал он вид, что не понял.

— Что ты хочешь?

Положив последнее дровишко, Лев подошёл ко мне и сел рядом на скамейку. Очень близко, касаясь меня плечом.

— Я хочу доказать тебе, что мне нужна не только Ди…

— Значит Ди тебе все-таки нужна? — тут же перебила я его. Майский улыбнулся:

— А как же! Она же неотъемлемая часть тебя… Не самая лучшая, конечно, но такая… естественная. Настоящая… Напористая… — он толкнул меня плечом и закончил: — Мне нужна ты. Вся. Целиком и полностью. И для того, чтобы ты это поняла, я готов ещё на многое.

— Переколоть все дрова?

Лев улыбнулся, отряхивая руки:

— Могу и это. Если надо.

— И даже делая через силу? — нахмурилась я.

— Почему через силу? — удивленно спросил он и с усмешкой продолжил. — Я тут по-настоящему отдыхаю: красивый пейзаж, свежий воздух, хорошие люди, полезный труд… Знаешь, мой отец любил говорить: отдых — это не ничегонеделанье, а смена жизнедеятельности, — Лев попытался меня приобнять, но я не позволила, резко отстранилась. Майский хмыкнул, а потом произнес:

— Пора что-то сменить. И в первую очередь — твоё отношение ко мне.

Я усмехнулась.

— А ты упертый, — протяжно сказала я, поднимаясь со скамейки. — Интересно, как надолго тебя хватит? — спросила я и, пока Лев думал, что на это мне ответить, быстро удалилась.

Глава 18. Пламя и лед

Целый день Лев активно помогал отцу во дворе. Чем именно они там занимались, я не знала, так как на улицу больше не выходила. Я сидела дома, в своей комнате, и доделывала работу, которую так и не успела доделать вчера.

В обед мужчины сами пришли в дом. Я, будучи единственной представительницей женского пола в доме, решила все-таки проявить заботу и накормить трудяг — вышла в столовую и принялась накрывать на стол. Но делала все молча. Майский, слава богу, с разговорами ко мне тоже не лез и в основном общался с отцом, причём их общение происходило так, как будто они были старыми-добрыми друзьями…

Что, Дашка, Лев Майский решил подкатить к тебе через… родителей? Вчера расположил к себе маму, сегодня — папу? Нет, так не получится. Я хоть и люблю своих родителей, но в свою личную, интимную жизнь их особо никогда не пускала, многое не рассказывала. В основном потому, что не было что рассказать. А про нашу историю со Львом и тем более с его второй личностью, с Элом, я рассказывать однозначно не буду.

Когда пища была съедена, папа со Львом, поблагодарив меня, вновь ушли во двор. А я убрала со стола, вымыла всю посуду и вернулась в спальню.

Часов в пять на мой телефон позвонила мама. Она попросила заняться ужином, и, судя по ее "Ц.У.", ужин предполагал стать самым что ни на есть званым. Спорить с мамой я не решилась, это бесполезно, и послушно пошла исполнять все её просьбы.

И когда она пришла с работы, у меня уже все было готово: фаршированные сыром перепелиные яйца, овощной салат, гарнир из картофеля, рулетики из баклажанов и запеченные кабачки с томатом. Н-да, давненько я столько не готовила. Просто не для кого.

Мама удовлетворено оглядела все, мной приготовленное, и вдруг заявила, что ужин должен состояться не в доме, а в летней кухне, о чем меня по телефону не предупредили. И пока мама переодевалась, мне было велено отнести всю приготовленную еду именно туда. А там, расставляя посуду, я узнала, что, пока я занималась гарнирами и закусками в доме, папа с Майским занимались мясом: готовили на открытом огне добытого папой на охоте рябчика. Ага, Дашка, значит "ЦУ" получила не только я.

Майский, косясь на меня, предложил свою помощь, но я махнула рукой со словами:

— Справлюсь.

Тарелки с едой я расставила быстро, и как только мясо приготовилось, мы сели за стол.

Вечер оказался тёплым, безветреным. И атмосфера в небольшой летней кухне тоже обещала быть такой. На столе, помимо всевозможной еды, оказалась очередная бутылка наливки. Она часто разливалась, выпивалась и заново разливалась. Её я пила охотно, а вот есть мне совсем не хотелось. Мне вообще не хотелось сидеть здесь. А вот остальные и ели и общались с таким странным энтузиазмом и веселым настроением, что этот "званый" ужин начинал казаться мне неестественным, показушным… Ладно, Дашка, ты не веришь Льву, но родителям-то притворяться зачем? Да и с чего бы? Не знаю. Наверное, это все мне просто жутко непривычно: родители и молодой человек, с которым я… С которым ты что, Дашка? Договаривай, хотя бы мысленно! Но нет. Даже в мыслях я не могла с собой договориться. Я все больше запутывалась. И от этого психовала и негодовала еще больше.