Я буду в маске

В этот момент Лев, закончив короткий разговор с любимым братом, вышел из комнаты. Он прошелся по столовой под моим пристальным взглядом, убрал телефон в карман брюк и присел на стул. Не глядя на стол, постучал по нему пальцами и поинтересовался:

— Даша, ты когда в город собираешься?

Я нахмурилась:

— А что?

Лев покосился на отца и виновато ответил:

— Да Лёня рвет и мечет, требует, чтобы я сегодня приехал.

— Ну так езжай, — пожала я плечами.

— А ты? — спросил Лев.

— Пока не знаю… — ответила я, отворачиваясь.

Но вот тут зачем-то вмешался отец:

— Даша, ты же тоже сегодня уехать хотела. Сама говорила — свадьба.

— Свадьба? — не понял Майский. Я мысленно чертыхнулась, но и тут ответить не успела — опять влез папа:

— Да, Жанна ваша замуж выходит.

Лев вопросительно на меня посмотрел, и мне пришлось кивнуть.

— Какие замечательные новости, — сразу заулыбался писатель. — И кто же этот счастливый избранник? Я его знаю?

— Как тебе сказать, — усмехнулась я. — Вот Эл его точно знает, — выпалила и тут же прикусила язык. Н-да, а ведь ко мне идеально подходит поговорка — язык мой, враг мой. Так же, как и к моему папе… Генетика все-таки великая вещь. Ее не задушишь, не убьешь.

— Ах вот как… — загадочно улыбнулся Лев. — И когда должно состояться торжество?

— Через две недели, — ответила я.

— Так скоро? — удивился Майский, на секунду задумался и предположил: — Или у такой спешки есть особенные причины? — Лев уставился мне на живот, я невольно коснулась его рукой, вдруг вспомнила, как мне вчера стало нехорошо в парилке, и тут же ледяные мурашки пробежались по спине… Не, Дашка, вот тут у меня все в порядке. Таблетки пить я не бросила, это уже вошло у меня в привычку. Так что переживать незачем.

Писатель продолжал разглядывать мой живот, папа в недоумении смотрел то на меня, то на Льва, а я, оставив вопрос Майского без ответа, резко отвернулась. Глотнула горячего чая. И такой мой жест был красноречивее любых слов, да и судя по всему Лев догадался о причинах скорой свадьбы нашей ненормальной знакомой…

Эх, Дашка, надо было соврать… Хотя чего врать? Через пару месяцев и так все станет ясно и… видно. И только дурак не свяжет интересное Жанкино положение с такой поспешной регистрацией брака.

— Ладно, — сказал Лев. — Во сколько сегодня поедем?

— Ты езжай, во сколько тебе надо, а я потом сама, на электричке… — ответила я, но вдруг поймала взгляд Майского — его кофейные глаза смотрели на меня зло. Очень зло. Всего лишь секунду, но эта секунда заставила меня тотчас передумать и послушно ответить: — После обеда.

— Хорошо, — согласился Лев, отводя взгляд. Он посмотрел на отца и задал ему вопрос: — Владимир Палыч, надо что-то ещё сделать, чем помочь?

— Да нет, спасибо. Ты и так уже много что сделал. Сам-то я один не управился бы… Хотя, — отец подумал и добавил. — Пойдем, покажу кое-что. Но не для дела, а для совета.

Лев, соглашаясь, кивнул, поднялся и вышел вслед за папой из дома. А я стояла на месте и думала… Почему это вот такой вот мимолетный взгляд Льва заставил меня передумать? Как так, Дашка? Я… испугалась? Поддалась? Но почему?

Не находя ответа, я отогнала от себя такие мысли и подошла к холодильнику, чтобы приготовить себе, судя по времени, уже поздний завтрак.

Позавтракав бутербродами, я пошла в свою комнату. Сняла постельное бельё и заправила кровать покрывалом. Потом отнесла белье в ванну и загрузила в стиральную машину.

Не зная, чем себя занять дальше, я включила радио в столовой и принялась готовить к обеду салат. Изголяться не стала и просто порезала первые попавшиеся овощи из холодильника: перец, огурцы и томаты.

Дорезая последний томат, я услышала на радиоволне знакомую мелодию, подошла к приемнику и сделала звук погромче. Из динамиков тут же полился мужской голос:

— Я не вернусь. Так говорил когда-то и туман, глотал мои слова и превращал их в воду… Я все отдам за продолжение пути, оставлю позади свою беспечную свободу…

На припеве я стала подпевать:

— Не потерять бы в серебре её одну, заветную…

Потом пошёл длинный проигрыш и я, перемешивая овощи в миске, начала плавно пританцовывать в такт музыке. Проигрыш закончился, мы с солистом одновременно запели второй куплет, я при этом обернулась, чтобы подойти к шкафу за маслом, и тут же прекратила надрывать голосовые связки… так как увидела Майского, который стоял у входной двери и молча за мной наблюдал. Вместо шкафа я подошла к приёмнику и убавила звук.

— Хорошо поешь, — заметил он. — И песня, кстати, тоже хорошая.

— У них все песни хорошие, — нахмурилась я, чувствуя себя преступницей, застуканной прямо на месте совершенного преступления.

Лев кивнул и, улыбнувшись, удалился.

В полтретьего я стала накрывать на стол. Около трёх мы сели обедать, причём обедали молча, но не в тишине — папа включил свой любимый новостной канал, который в нашем доме по устоявшейся традиции ни в коем случае нельзя заглушать разговорами.