Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика

Давно установилась теплая сухая погода. Снега уже нет. Дивизион движется самостоятельной колонной. Начальник штаба капитан Федько решает сократить путь, проехав более короткой проселочной дорогой по диагонали треугольника заданного маршрута движения. К счастью, только одной штабной машиной. Первые километры для нашего «Студебеккера» дорога была вполне проходима, но скоро мы поняли, в какую авантюру ввязались. Чем дальше ехали, тем хуже становилась дорога. И наконец машина завязла совсем. Танками, прошедшими во время оттаивания грунта, полотно дороги местами было разрушено почти на метр глубиной. Машина не могла двигаться ни вперед, ни назад. Населенных пунктов вблизи не было, как ни встречных, ни попутных машин. Спасло положение только то, что машина была оборудована лебедкой, а дорога с двух сторон обсажена деревьями. Восемнадцать километров машина плыла по грязи на буксире. Офицеры и солдаты, нас было 10 человек, промокшие и грязные, вытягивали трос вперед, зачаливали его за тополь, шофер включал лебедку, и машина плыла на расстояние длины троса. Затем лебедка крутилась в обратную сторону, а мы по колено в грязи тянули тяжелый трос. Уже наступали вечерние сумерки. Хуже голода и усталости было то, что у меня давно уже слетела повязка с раны. Засохшими окровавленными кальсонами ногу натерло настолько, что кровь уже текла за голенище сапога. И нестерпимая боль. Сказать об этом Федько я не мог. Это секрет. О том, что у меня не зажила рана, никто, кроме старшего лейтенанта медслужбы Гусева, не знает. Могут отправить в медсанбат, а оттуда – в госпиталь. А это в мои планы не входило. Сказал о своем состоянии Гусеву, и тот посоветовал незаметно, чтобы не видел Федько, залезть в машину и укрыться под брезентом. Но Федько очень быстро заметил мое отсутствие и, обнаружив меня в кузове машины, поднял такой крик, что Гусеву пришлось выдать нашу тайну. К счастью, подключив потом начальника медслужбы полка, Гусеву удалось избавить меня от медсанбата. Дивизион уже отдыхал, когда мы ночью нашли его на месте запланированного привала в деревне.

От Вальденберга дивизион делает форсированный марш 50–60 километров на север. 61-я армия нацеливается на померанскую группировку немцев, угрожавшую ударом во фланг 1-му Белорусскому фронту. Направление наступления дивизии – Нойведель, Гламбек, Нёренберг. С хода вступаем в бой. Противник отступает, оказывая сопротивление. За неделю продвинулись на 40 километров, а затем продвижение прекратилось. На рубеже Цаттен, Нантиков, Габберт, ж/д Кройц, Вильдфорт, Гламбек немцы остановили дивизию, а затем, контратакуя, на отдельных участках стали вклиниваться в боевые порядки полков, угрожая окружением наших подразделений.

1-й дивизион развернул свои батареи на опушке соснового бора. Штаб расположился на мельнице, в конторе из двух комнат. Выполнив привязку батарей на местности, мы прошли в штаб, чтобы нанести обстановку на планшеты, но решили отложить камеральные работы минут на пятнадцать. Нас заинтересовала мельница.

Это было довольно большое по площади четырехэтажное здание, густо наполненное механизмами. Больше всего нас заинтересовали шкивы из натуральной кожи, проходившие через отверстия в перекрытиях. Самые большие и широкие были уже срезаны нашими солдатами на подошвы и подметки сапог. Те, что потоньше и поуже, тоже были срезаны, но валялись здесь же. И вообще все, что можно было сломать, включая и оборудование, было разгромлено.

Противник сделал артналет, но бил по площадям, и ни один снаряд не попал ни в мельницу, ни на батареи.

Часа в четыре дня батареи быстро снимаются. Через борт в машины летят ящики со штабными документами. Немцы обошли нас по флангам, и есть угроза окружения. Успеваем отступить, а на следующий день пехотные полки восстанавливают положение, и мы снова возвращаемся на мельницу. И только теперь писарь Галкин обнаруживает, что вчера он в спешке оставил ящик с документами, и теперь папки и порванные документы ветер носит по территории мельницы. Секретные документы немцам не потребовались. А начальник штаба гв. капитан Федько недели через две был снят с должности и убыл из полка.

Немцы, опасаясь окружения, оставляют без боя небольшой и очень красивый городок. Мы прошли по его улицам во втором эшелоне. Имущество населения и содержимое магазинов, как всегда, разбросано по улицам. Много разбитых витрин магазинов, но сами здания целы. Во всяком случае, я не видел ни одного разрушенного или сгоревшего дома. Боевые порядки полков дивизии расположились километрах в двадцати-двадцати пяти от города. А когда в город вошли тыловые подразделения, город загорелся. Да так горел, что через него проехать нельзя было. Очевидцы рассказывали, что выгорел полностью.