Я дрался на Т-34

– Как долго вы находились в госпиталях?

– Полгода. Первое время я ощущал только одно – страшная боль по всему израненному телу и особенно дикие боли в области лица. Когда из переломанных костей моего лица врачи снова «сложили» челюсти, то мне немного полегчало. И когда весной 1945 года, находясь в госпитале, я понял, что буду жить, то мной, на какой-то период, овладело отчаяние. Закованный полностью в гипс, все время думал только об одном, что я буду делать после войны – инвалид на костылях, без образования и профессии. Но, видя благородный подвиг врачей, спасающих жизни раненых солдат, я решил тоже стать доктором. И о выборе своей профессии в будущем никогда не сожалел. Летом 1945 года досрочно выписался из госпиталя, съездил домой, а после был направлен в Москву, в отдельный полк офицерского резерва танковых войск. Там, в 4-м «мотокостыльном» батальоне, были собраны офицеры-танкисты, калеки, ожидающие демобилизации по инвалидности. После демобилизации из армии поступил в Черновицкий медицинский институт, после окончания которого в 1951 году работал в Киевском институте ортопедии, далее – в казахстанской степи, в Кустанае, а позже вернулся на Украину, в Киев. Работал ортопедом-травматологом, стал профессором, доктором медицинских наук, дважды защитив диссертации в Москве. С 1977 года живу в Израиле. Но это уже другая часть моей жизни, не имеющая отношения к нашему сегодняшнему разговору о войне.

– Позвольте закончить интервью с вами знаменитым стихотворением «Мой товарищ», которое вы написали в конце 1944 года. Я считаю, что это одно из лучших стихотворений, когда-либо написанных о войне. И в этих замечательных, трагических и страшных восьми строчках, по мнению многих настоящих фронтовиков-окопников, и заключена вся жестокая правда о войне.

Мой товарищ, в смертельной агонииНе зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони яНад дымящейся кровью твоей.Ты не плачь, не стони, ты не маленький,

Ты не ранен, ты просто убит.Дай на память сниму с тебя валенки.Нам еще наступать предстоит.

Маслов Иван Владимирович

Родился в ноябре 1918 года в городе Ахтырка Сумской области. В семье нас было шестеро детей – четыре сестры и два брата. В 1933 году я пошел работать, жили мы бедно, и надо было помогать родителям. В 1938 году призывали мой год в армию, и я многократно ходил в военкомат и просил военкома помочь с призывом. В 1938 году в РККА всех поголовно не призывали, существовали строгие критерии отбора и, видимо, был определенный лимит на количество призывников из каждого района. Я мечтал служить в Красной Армии. Говорил военкому: «У меня здоровья на троих хватит, я комсомолец, рабочий, хочу служить!» 9 ноября 1938 года я был зачислен в ряды РККА. Привезли новобранцев под Полоцк в поселок Боровуха-1. Там дислоцировалась 25-я танковая бригада БОВО. Сначала я закончил на «отлично» школу механиков-водителей и был направлен во 2-ю роту 1-го батальона бригады. На вооружении бригады были танки Т-26. Летом 1939 года меня перевели в 1-ю роту 139-го отдельного танкового батальона (ОТБ), я уже был старшим механиком-водителем. Батальоном командовал майор Чечин, комиссаром у нас был Нестеров, а начальником штаба был мой однофамилец Маслов. Моей ротой командовал капитан Пермяков, дважды орденоносец, воевавший в Испании. В батальоне было три роты по семнадцать танков в каждой.

Красная Армия «довоенного образца» была очень хорошей – все по высшему классу. Без преувеличения. Железная дисциплина. Чуткое отношение к красноармейцам. От нас требовали досконально знать свою боевую специальность, матчасть и, что немаловажно, учили, как самостоятельно принимать решения в боевой обстановке. Не было у нас в бригаде атмосферы «тупого солдафонства». Именно тогда я приучил себя быть исполнительным и серьезным в любом деле. Танкисты до войны служили по три года. Все были хорошо экипированы, великолепно обучены, накормлены досыта. Кормили нас отлично, каждый день давали мясо, масло. Механикам-водителям, кстати, полагалась двойная норма масла. Я увлекался спортом, и даже играл в футбол за сборную танковых войск на окружных первенствах. К лету сорок первого я уже был старшим сержантом, готовился к демобилизации. Получал жалованье – 230 рублей, собирал себе деньги на гражданский костюм, да вот не получилось в 1941 году домой вернуться. Война…