Я дрался на Т-34

– Нет, но и в Белоруссию нас не вернули. Сначала полк вывели в маленький карельский городок под названием Шуя. Здесь мы приводили себя и свою технику в порядок. Награды на нас дождем не посыпались. Зампотеху дали орден Красной Звезды, одному взводному лейтенанту дали медаль «За отвагу», и все… Наш комполка майор Родин сразу получил звание полковника. В мае 1940 года нас погрузили в эшелон и отправили в Азербайджан. Прибыли в Кировабад. Там находился огромный гарнизон, но до нас в нем не было танковых частей. Здесь на базе бывшей 24-й кавалерийской дивизии и нашего «финского» 25-го ТП развертывался новый танковый полк, получивший название – 24-й отдельный ТП. После финских лютых морозов мы попали в рай. Теплый климат, кругом фрукты. Но гоняли нас здорово. Танкисты даже преодолевали марафонскую дистанцию – 41 км, в сапогах, с личным оружием и противогазами. В этом марафоне я занял второе место в дивизии. Здесь произошла замена командного состава. К нам прибыл новый командир полка, некто полковник Лебеденко, бывший преподаватель в военной академии. Тупица невероятный, полный ноль – и как командир, и как человек. Он потом наш полк, в Крыму, быстро угробил и не поперхнулся даже. Вдруг исчез из полка командир взвода, лейтенант по фамилии Плесаков, пошли разные слухи, то ли он дезертировал в Иран, то ли направлен на задание по линии разведки. Вдруг у нас «забрали» начштаба Садульского, говорили, что он арестован. Но никто толком никаких деталей не узнал. Атмосфера была довольно нервозной. Я готовился к демобилизации, меня перевели на должность инструктора учебной машины. На ней я готовил танкистов, обучал новобранцев и «старые» экипажи стрельбе и вождению. Здесь я вдоволь настрелялся из танковой пушки и достиг в стрельбе определенных высот. Умение отлично стрелять отчасти спасло меня на фронте от неминуемой гибели.

– Что происходило с вашим танковым полком после объявления о начале войны?

– Уже в конце июня 1941 года наш полк перебросили в Степанакерт. Нас пополнили «запасниками» из закавказских республик. Неделю мы простояли в лесу, потом нас погрузили в эшелоны и привезли на границу с Ираном. И когда поступил приказ на вторжение в Иран, мы пересекли речку Зульфа и дошли до города Ардебиль. Но никто нам не оказывал серьезного сопротивления. Кавалерия ушла в горы. Мой танк шел первым. Уже за городом нас атаковали три самолета, обстреляли из пулеметов и даже сбили очередью антенну на танке. Двинулись дальше, увидели справа две автомашины с прицепами, развернулись к ним. Дали пару выстрелов из пушки. Водители бросили свои машины и сбежали. Подъезжаем, а в прицепах арбузы. Вот и все наши боевые действия в Иране. Дошли до Тавриза, а позже мы стояли в пригородах Тегерана. В Тегеране был устроен совместный парад английских и советских войск. Меня и командира танка Ковалева отобрали от нашей части на этот парад. Парад состоялся на стадионе, возле дворца иранского шаха. Представители Красной Армии прошли колоннами спокойно, а английские войска местные жители забросали камнями. Контакты с местным населением были ограничены, а то у нас началось дезертирство азербайджанцев и армян к местной родне. Так что о своих «приключениях на восточных базарах» и про прочий «местный колорит» мне много рассказывать нечего. Из Тегерана нас вернули в Грузию. В Тбилиси на 13-м танково-ремонтном заводе мы привели свои машины в порядок, и нас перебросили в Новороссийск. В конце декабря мы стали готовиться к высадке в Феодосии. Танки погрузили на баржи, и вечером 31 декабря 1941-го вместо Феодосии нас высадили на берегу в Керчи. Высадка десанта шла под непрерывным огнем противника. Так для меня лично началась война с немцами.

– С каким настроением высаживались в Керчи?

– Настроение у танкистов в экипажах было боевым. Не забывайте, что мы были кадровой частью, а такие подразделения всегда имели более высокий боевой дух в сравнении с частями, сформированными из «запасников». У меня лично было огромное желание побыстрее «намылить немцам холку» и здорово им «по шее накостылять». Хотел также и брату помочь. Мой младший брат Владимир, 1921 г.р., был моряком, служил на ЧФ и во время осады Севастополя воевал в бригаде морской пехоты. Володе посчастливилось выжить в последние дни обороны города, его, тяжелораненого, вывезли из погибающего города на корабле. С войны Владимир вернулся инвалидом на костылях. На его живот посмотришь, и становилось жутко – сплошной рубец…

– Что из боев в Крыму наиболее запомнилось?