Я дрался на Т-34

А над водой уже только башня торчит. Командир скомандовал: «Боеукладку наверх!» Мне пришлось нырять за каждым снарядом, но я их все вытащил на трансмиссию, да еще пулемет и диски к нему. Ждем подмогу, ремонтники обещали пригнать другой тягач. Я накинул трофейную немецкую плащпалатку, взял автомат и пошел в деревню, которая находилась левее от нас. Вернулся с двумя бутылками самогонки, а на обратном пути нашел в камышах целую лодку с одним веслом, подогнал ее к танку. Выпили, согрелись, как-то скоротали время до вечера. К нашему берегу подошел БТР, оттуда вылез лейтенант-пехотинец, с ним четыре автоматчика. Я их на лодке перевез на западный берег, и на высоком берегу, прямо перед нами, они заняли пустые, брошенные немцами, окопы, рядом с которыми стояли 5–6 оставленных немцами грузовых машин. Ночью, в тишине над рекой, слышу немецкую речь, совсем рядом. Шепчу командиру: «Вон там. Немцы!» – «Давай осколочным». Запрыгнули с ним в танк. Открутил колпачок у снаряда, дослал снаряд. Немцы уже вошли в воду, видимо, знали, что где-то здесь имеется брод. И когда до них оставалось метров 50, я один за другим выпустил по ним штук семь снарядов. Они побежали от реки в сторону брошенных грузовиков. Одну машину мы подожгли, и пламя осветило окрестности, немцы были видны как на ладони. Добавили еще три снаряда по бегущим, радист бил по ним из пулемета с башни, и крики немцев быстро затихли. На рассвете подплыли на лодке к правому берегу и нашли там где-то десяток «свежих» немецких трупов. Среди брошенных машин прятался один живой гитлеровец, который, завидев нас, вышел навстречу с поднятыми руками. Оказался поляк – фольксдойч. Кстати, этого пленного поляка оставили у нас в бригаде во взводе разведки! Он неоднократно ходил в немецкий тыл в гитлеровской форме, впереди наших разведчиков, отличился в боях и поисках и погиб уже в зимнем наступлении. Поднимаемся к окопам, где засели с вечера эти пятеро пехотинцев во главе с лейтенантом, спрашиваем: «Чего это вы ночью тихо себя вели, как амбарные мыши, ни голоса не подали, ни огня по немцам не открыли?» Лейтенант что-то в ответ промямлил, мол, мы не видели, не слышали, да вы и без нас обошлись… Там вообще народ подобрался «интересный», на следующую ночь часовой из этой группы из автомата застрелил своего товарища, видимо, перепили пехотинцы лишнего…

Вернулись к танку, жуем свой сухой паек, покормили и пленного. Днем через брод переправляется кавалерия, как тогда говорили – сабель двести. Подъезжает на коне командир кавалеристов в звании майора и обращается к нам: «Нам приказали вон тот лесок прочесать, если я зеленую ракету дам, огоньком поддержите?» – «Давай, поможем, но только навесным, мы ствол поднимем». Потом, по ракете этого майора, мы дали десять снарядов по лесу. Конники возвращаются назад, гонят перед собой большую колонну пленных, говорят, что мы молодцы, точно попали.

На следующую ночь к танку прибило бревно, а на нем сверху аккуратно сложена немецкая форма, лежат офицерские документы и дамский браунинг, видимо, кто-то из немцев, спасаясь от окружения таким способом, пытался переплыть через реку, да не получилось доплыть. Взял себе браунинг, но его у меня потом помпохоз выпросил.

Только на четвертый день нас все-таки вытащили, пришел тягач с лебедкой, ремонтники провозились с танком на берегу часа три, поменяли на нем аккумуляторы, потом говорят: «Заводи!» Мы догнали свой батальон и ожидали, что нас сейчас сурово накажут, расценят случай с танком, как намеренное уклонение от боя, и СМЕРШ нас «поимеет» за это дело. Тем более все козыри «смершевцы» имели бы на руках. Посмотрите на этот случай со стороны: «Запороли мотор и утопили танк в реке, прямо перед атакой». Попробуй потом доказать, что ты «не верблюд». У нас один экипаж из 2-го батальона в подобной ситуации был признан виновным, и «уклонистов» отправили в штрафную роту, искупать вину кровью. Экипаж – это же как одна семья, и если все четверо решили что-то придумать и «схимичить», то могли бы «устроить» техническую поломку… Кому охота была сгореть заживо… Жизнь… она всего один раз дается… запасной жизни нет…

Это только в кино все герои и патриоты и все первыми в атаку ломятся…

Таскали в СМЕРШ и за меньшие дела и проступки. Нас как-то послали на танковую обкатку молодого пехотного пополнения, так Михалев плохо закрыл люк, и этот люк «сыграл» при движении, и Михалеву оттяпало два пальца. Его потом тягали на допросы, хотели «пришить» умышленное членовредительство, но после оставили в покое, Михалев воевал в нашем батальоне до самого конца войны. Но ведь такое не придумаешь – пока Михалева «проверяли», его вывели из состава экипажа, и в следующем бою его танк сгорел с экипажем, а он остался, в результате такого стечения обстоятельств, в живых.

На той же обкатке механик-водитель с другого танка неудачно «крутанул» танк над траншеей и задавил своего пехотинца. Его от нас сразу увезли на допрос, в батальон он не вернулся и попал ли он под трибунал или этого механика-водителя просто убрали в другую часть – мы так и не узнали.