Я дрался на Т-34

Я ему ничего не сказал: «Залезай быстрее. Будешь заряжающим, залезай». Надо догонять взводного. Выскакиваем за деревню. Слева и впереди – голые поля, справа тянется лесополоса, а за ней, метрах в восьмистах, цепь холмов, похожих на рудничные отвалы. Впереди увидел машину взводного и еще два танка. Ермишин шел правее их, параллельно посадке. Кричу механику, чтобы прибавлял скорость. «Догонять, догонять надо!» – это же бубнит почти в ухо старшой, он все еще на машине. Показалось – увидел вспышки на одном из холмов. Стреляют оттуда? В это время над головой снова хрипящий голос старшого: «Тигр» слева, лейтенант, «Тигр»!» Точно – слева движется по лощине, видна только башня с антенной. Поворачиваю башню: «Бронебойным, Петя, бронебойным заряжай!» Но «Тигр» уже скрылся в низинке за деревом. Выстрелил в его сторону и еще два снаряда для острастки. Механик кричит: «Взводный, Ермишин горит!» От охваченной дымом машины отделяются двое… еще один… четвертого не видно. Следом загораются и остальные два танка, шедшие впереди взводного. Ребята, кто уцелел, выскакивают, бегут влево, в сторону вспаханного поля. А ведь «Тигр» где-то там! Не он ли подбил их? «Гриша, возьми вправо, за посадку, она прикроет нас!» Он быстро свернул, а через двадцать-тридцать метров нас подбили. Били-то с холмов.

От резкого торможения швырнуло вперед, лицом о казенник пушки, из носа хлынула кровь, от боли в переносице в глазах снопы искр. Все, приехали… Закричал механику: «Заводи, заводи!» А он и так давил и давил на стартер, но – безрезультатно. Подбиты! Механик оборачивается, виновато разводит руками и тут же, увидев что-то позади меня, кричит, показывает! Слова не доходят, глухой шум в ушах от контузии, но – быстро оборачиваюсь… Из моторного отделения сквозь щели прорываются язычки пламени. Мгновенно почувствовал жар, удушающий запах горелого масла, быстро заполняющий боевое отделение: «Выскакивай!»

Отбросив люк, слышу вдруг резкий звук мотора. Неужели завелся?! Но пулеметная очередь крупнокалиберного пулемета, присоединившаяся к нему, все объяснила: на нас пикирует самолет! Метнулся под танк, краем глаза заметив, что тело Тихомирова свисает из люка механика-водителя.

Лежать под танком больше нельзя, каждую минуту может взорваться боекомплект и… Пули стучат по броне, каткам, гусеницам. Механик кричит: «Немцы, лейтенант!».

Выскочили из-под машины – и стремглав в сторону, на распаханное поле, куда минутами раньше бежали ребята с подбитых машин. Крюков – в десяти-пятнадцати шагах от меня. Огонь усиливается. Жуткий свист пуль прижимает к земле, заставляет сгибаться, хочется брякнуться, распластаться, но тогда не уйдешь… только бы не в ногу, не в ногу… не уйдешь, возьмут раненым. Надо сделать вид, что попали, убили, надо падать! Валюсь на землю. Дыхание – как у загнанной собаки, но стрельба прекратилась… поверили. Механик завалился, как и я, жив, слава богу! Отдышавшись немного, не сговариваясь, одновременно вскакиваем, мчимся дальше. И все повторяется сначала: бешеный огонь, жуткое жужжание «пчел», пакостные мысли о близкой смерти. Но стал замечать – пули свистят выше, над головой, значит, ушли далеко – не попадут. Есть надежда уцелеть. Опять рев авиационного двигателя! Падаю на землю, вверх лицом, чтобы видеть свою смерть. А он с разворота, чуть не задевая колесами землю, проносится над нами. Вытягиваюсь вдоль борозды и начинаю лихорадочно забрасывать себя землей. Еще заход – он нас не видит и не стреляет.

Когда все улеглось, встали и побрели. У механика – автомат, подобрал у танка. Несем попеременно, кажется очень тяжелым. Вдруг позади раздался мощный взрыв, обернулись и – вздохнули с облегчением: на месте нашей машины бесформенная масса.

Спустились в лощину, где набрели на родник. Умылись, передохнули. Пошли дальше и вскоре наткнулись на автоматчиков. Их – трое, и надо же – Петр! Уцелел… У них и вещмешки, и шинели, и автоматы. Молодцы ребята – не бросили. У одного автоматчика – осколок в плече. Отвели их к роднику, благо ушли не далеко. Перевязав раненого, двинулись дальше. В другом овраге – еще несколько наших, в основном автоматчики, и – радист взводного. Уцелел. Об остальных не знает. Кажется, Ермишин выскочил, но… разминулись… Может… подстрелили?

Собралось всего тринадцать человек, и старшой, командир автоматчиков, тоже тут. Сам без сапог, в одних трофейных носках. Пахота, видать, далась старшому нелегко… Но удивился я другому: погоны тоже оказались тяжелы… их не было на плечах. В общем, выглядел он не лучшим образом. Тут же, как старший по званию, хотя этого уже не было видно, начал командовать, как уходить, кому с кем и т. п. Чтобы не участвовать в комедии «начальство – подчиненные», мы с Крюковым расположились подальше от него, не вмешиваясь и не обращая внимания на советы, решили, что как найдем нужным, так и двинем к своим. Прибился к нам и Петр.

Несколько автоматчиков попытались пойти в сторону Недайводы, но наткнулись на большое открытое пространство и вернулись назад.

До вечера подремали, а ночью двинулись к своим.