Я дрался на Т-34. Третья книга

Он выбрался, весь в поту, гимнастерка на спине вся мокрая. Подошел другой танкист, старшина, залез в танк и плавно вывел его с моста. Вскоре вся колонна прошла через мост, было совсем светло, моросил дождь. Полк снова укрылся в какой-то роще, нас опять заправили горючим.

Сержант принес завтрак: гороховая каша с тремя кусочками мяса. Хлеба не было, его не выдавали уже несколько дней. В танке был НЗ – шматок сала, две грудки сахара и несколько черных сухарей, но мы этот НЗ съели еще по пути следования.

Снова ждали сумерек, и в кромешной темноте наш замыкающий танк опять отстал от основной колонны. Мы с заряжающим сидели на крыльях и почти ничего не видели в этой темени. Вдруг я заметил слева перила моста… и мы, вместе с настилом, падаем набок! Я успел ухватиться за пушку, но лицом ударился об башню, почувствовал кровь во рту. Кричу Васильеву:

– Мотор заглуши!

Смотрю, танк лежит в канаве под мостом, но нам повезло – воды там не было. Несколько ящиков с боеприпасами слетели на землю, доски настила валялись в метре от танка. Дождь не переставал.

Васильев говорит:

– Мост кто-то точно подпилил.

И тут сзади появляется танк комполка. Я доложил командиру, что мост был подпилен и поэтому машина слетела с него. Командир полка приказал взять его «Шерман» и поставить мой танк на гусеницы, а сам пошел в сторону хат, видневшихся неподалеку. Двумя тросами, моим и с «Шермана», мы подцепили «Валентайн», потянули и поставили танк на гусеницы. Когда цепляли тросы, я слышал какой-то приглушенный взрыв. Побежал к хатам доложить комполка, что его приказ выполнен.

Полковник сел в «Шерман» и поехал догонять полковую колонну. Осмотрели машину, у нас только масло вылилось из коробки скоростей. Снова поставили слетевшие на землю ящики на танк и выехали из этой канавы. Уже светало, и мы по танковому следу догоняли своих. Немного проехали и увидели, как на дороге стоит наш «Валентайн», экипаж сидит сверху. У танка по левому борту сзади вырвано два катка, танкисты говорят, что наскочили на противотанковую мину и теперь «загорают». Я понял, что за взрыв тогда услышал, и подумал, что нашему полковнику повезло: не отдай он нам свой «Шерман» на помощь, ехал бы комполка по этой дороге, и именно его танк нарвался бы на эту мину.

Ночью мы подъехали к Днепру, на том берегу горели хаты, и нам передали по рации приказ: вести огонь из пушки и пулемета по этим хатам. До Днепра было метров триста, наш берег был пологим, сплошной белый песок, а противоположный берег реки был гористым.

Я стрелял по хатам, пока не поступила команда прекратить огонь. Командир роты старший лейтенант Лосев по рации сказал, что мы отбили несколько немецких атак.

БУКРИНСКИЙ ПЛАЦДАРМ

Ротный Лосев по рации приказал:

– Давай свой танк, заводи на понтон.

Экипаж тоже слышит команду ротного по ТПУ (танковому переговорному устройству). Командую Васильеву:

– Давай, старшина, на понтон!

А он, сволочь, не доехав до реки метров сто пятьдесят – двести, вдруг так крутанул танк, что два катка выскочили и гусеницы слетели с катков. А траки у нас двухрожковые, в них забился песок, вот они и слетели, а на Т-34 такого произойти не могло, там траки однорожковые. Я увидел, как на понтон заехали два тяжелых танка и он пошел на тот берег. Мы стоим, кругом песок, до редкого лозняка метров двести и до реки столько же. Мимо проходят пехотинцы и орут нам:

– Теперь вам точно несладко придется! Теперь вы неподвижная мишень, как в тире!

Говорю экипажу, что надо танк замаскировать, положим брезент, а сверху накидаем белого песка. Васильев предложил убежать в лесок, в лозняк, пока нас тут не накрыли, а я ему говорю:

– Будешь у танка, и точка!

У нас одна лопата, а брезент скатывается с танка от тяжести песка, не держит его, да и высота танка с турелью пулемета почти три метра, как тут брезент закрепить?

Послал механика с ведром к Днепру. Он принес воды, мы стали поливать брезент водой, и мокрый песок на нем уже держался.

Залезли в танк, открыли люк и через прорези в брезенте смотрим, что вокруг творится. Слышим нарастающий гул: в небе появились немецкие «Юнкерсы». Я начал считать, сколько самолетов участвуют в налете, доходил до цифры «60» и сбивался со счета.

Кругом грохот, шум, взрывы, бомбы срываются с самолетов. Потом стало тихо, но через пару часов авианалет повторился с еще большей силой. И так – целый день! Немцы бомбили наш берег, но моему танку везло, видно, хорошо мы его замаскировали и сверху мы летчикам ничем не напоминали цель.