Я дрался в Новороссии!

- А есть нечего! - выкрикнула Марина, слепыми руками пряча Вовку за спину. - Уже неделю впроголодь живем.

- Так спросили бы.

Круглов сделал шаг, и женщина отступила к стене. Глаза ее сделались тоскливыми.

- Спросишь вас!

Вовка выглянул из-под руки.

- Вы гадкий, - сказал он. - Ватник!

Круглов вздохнул.

- Странные вы.

Развернувшись, он сходил в комнатку, взял рюкзак, подхватил тушенку с пола. Вернулся и, ни слова не говоря, будто гвоздь вбивая, грохнул банку о столешницу. Затем вторую. Марина вздрогнула. За второй - третью. Распустив горловину, выбросил добавкой к тушенке два килограммовых пакета риса, две пачки галет и упаковку сахара.

- Но за это...

Марина скривила губы.

- Сынок, иди спать в маленькую, - сказала она, цепляя Вовку за плечо.

Круглов едва не завыл в голос - так было противно.

- Не надо, - процедил он сквозь зубы. - Вот этого - не надо, понятно? Мне нужен разговор. Откровенный.

- И все?

Марина посмотрела, не веря. Взгляд ее перескочил на продукты, потом вновь на Круглова.

- И рюкзак зашить, - добавил он.

- Это я хоть сейчас!

Облегчение осветило Маринино лицо. Из некрасивого, помертвелого, оно вдруг сделалось ясным, почти одухотворенным.

Рюкзак из рук Круглова перекочевал под свет свечи.

- Я заплатку снутри сделаю, даже не заметите, - сказала Марина. - Только, извините, я продукты поховаю сейчас. Спячу. А то что им на виду...

Она вскочила и торопливо сгребла весь Кругловский паек, прижала к груди. Хлопнула дверь. И куда спрячет? - отстраненно подумал Круглов. Закопает? Или в подпол?

Вовка ковырял в носу.

- Так и живете? - спросил его Круглов.

Мальчик пожал плечами.

- А когда террбат стоял?

- Они все время пьяные были, - сказал Вовка. - Мамка с ними пила, чтоб меня не трогали. А я в сене спал.

- Ясно. А телевизора что, нет?

- Разбили.

- Все, я готова, - Марина появилась в дверях запыхавшаяся, с бутылкой мутной жидкости. Кофта топорщилась в карманах.

- Это зачем? - спросил Круглов, кивнув на бутылку.

- Ну так, откровенный же разговор. На-ка, сынок...

Она выложила перед сыном несколько белоснежных кубиков сахара. Вовка сразу сгреб их себе в кулак, один сунул в рот. Зажмурился.

Как мало надо для счастья!

- Пойдемте к печке, - сказал Круглов.

- Я, наверное, еще подтоплю, - сказала Марина. - Если разговор долгий. Вы же журналист? Или терапевт?

- Почти.

Чай в кружке был уже холодный. Круглов, взболтнув, выпил его махом. Глоток, будто ком снега, по пищеводу скользнул в желудок.

- Вовка, ты ложись! - крикнула Марина, присев у печки.

- Сейчас дососу и лягу, - деловито ответил Вовка.

Марина раздула угли, добавила щепы и два куцых полешка. Отсветы пламени заплясали на лице. Как ей не холодно? - подумал Круглов.

- Свеча еще есть? - спросил он, подмяв табурет.

- Последняя.

Марина, порывшись в оббитой тумбочке, достала искривленный стеариновый столбик. Круглов поджег свечу от вконец захиревшей преемницы, установил в центре стола.

- Садитесь.

Марина села.

- Я выпью? - она вынула из бутылочного горлышка бумажную пробку.

- Как хотите, - сказал Круглов.

Он смягчил голос, добавил в него бархатной глубины. В груди затеплело, нагнетая жар к шее. Вовка выглянул из-за угла, постоял, посмотрел и скрылся.

Марина прямо в кружку с чаем набулькала из бутылки грамм семьдесят. Перед глотком зубы ее звонко стукнули о жестяной край.

- Волнуюсь, - Марина подняла глаза на Круглова. В них стыло странное, застенчивое выражение.

- Ничего, - сказал он, - положите на стол руку.

- Какую? Левую?

- Левую.

Грязная ладонь легла на столешницу. Круглов своей правой накрыл холодные пальцы с неухоженными ногтями.

- Ай!

- Что?

- Колется.

- Так и должно быть.

Марина хихикнула.

- Похоже на свидание. Рука в руке.

- Почти, - сказал Круглов.

- А что мне говорить? - спросила Марина.

Огонек свечи дрожал между ними, отзываясь на дыхание то одного, то другого.

- Что хотите. Где муж ваш?

- Утек. Сгинул. Деньги взял, что были... - Марина отвернулась, сбивая со щеки непрошеную слезу. - Тогда как раз блокпосты появились, а он поехал за чем-то... То ли лежит где, то ли действительно бросил нас с Вовкой...

- А войска украинские?

- А с ними весело было! - с вызовом сказала Марина, глядя Круглову в глаза. - Весело! Тепло! Каждый день грели! Кричи только: героя слава! - и ничего.

Она закусила губу.

- Мы виноваты? - спросил Круглов.

Марина шумно втянула воздух.

- А кто же еще? Кто еще? Это все вы! Вы! Все вам мало!

- Разве? А откуда вы знаете?

- А у меня телевизор был! Там все про вас! Мы плохо жили, мы восстали, мы скинули старую власть. Но вы приютили! А надо было расстрелять!

- Дальше, - попросил Круглов.

Ему, в сущности, уже не надо было ничего делать, грязь, боль, безумие потянулись из Марины к нему. Он только принимал, втягивал в себя слова - жаркие, черные, липкие, страшные, клокочущие.