Я, Дрейфус

В пабе было полно народа, все громко шушукались. Я ожидал, что при нашем появлении все замолчат, но, хотя нас и заметили, беседы прекратились, только чтобы нас поприветствовать. Мэтью встретили особенно радушно: он здесь бывал и раньше, его спрашивали, как Сьюзен и дети. Я заметил у стойки некоторых из моих коллег, они приветливо мне улыбнулись. Кто-то даже предложил угостить меня. Но почему-то от их улыбок и их дружелюбия меня пронзил тот же страх. Никто о сплетне не упоминал, это явно был мертворожденный слух. Мы выпили еще по стаканчику, и я предложил идти домой — ужин должен был быть уже готов. Уйти мне хотелось незаметно, поэтому я тихо сказал хозяину «до свидания», и мы направились к выходу. Когда мы уже были у двери, хозяин крикнул: «До свидания, сэр Альфред!», так что тихо уйти не получилось. Оказавшись на улице, я не спешил уходить, думал, тут-то и воцарится тишина, но гул голосов не стихал.

Мы пошли коротким путем, через территорию школы. Фасад главного здания был темным, что меня не удивило, потому что дортуары и квартиры преподавателей, в том числе и мой дом, были позади. Но, проходя мимо, я заметил, что в одном месте горит свет и в незашторенном окне видны какие-то фигуры. Я знал, что это кабинет Эклза, и непонятно почему, но мне опять стало не по себе. Однако за вечер я снова расслабился. Люси сделала праздничный ужин, мы открыли бутылку хорошего вина. Немного поиграли с детьми, а потом Мэтью сказал, что устал и хочет лечь пораньше. Детей уложили спать, Мэтью расположился в своей комнате. Мы с Люси, оставшись вдвоем, молчали, пока тишину не прервал телефонный звонок. Я решил, что это наконец звонит инспектор Уилкинс с запоздавшим отчетом. Я кинулся к аппарату, но когда снял трубку, в ухо мне засвистел длинный гудок.

— Никого, — сказал я Люси. — Может, не туда попали.

Почему я подумал, что попали именно туда и кто-то решил проверить, где я? Мы с Люси легли в тот вечер рано. Так было проще не тяготиться молчанием. Но заснуть я не мог. Все думал о свете в кабинете Эклза, о тенях, скользивших по оконным переплетам, и каким-то образом это было связано с тем, как Эклз мне когда-то подмигнул, чего я никак не мог забыть. В конце концов, вымотанный страхом, я заснул.

(О, Сэм, Сэм, приходите послушать!)

Проснулся я внезапно и безо всякой причины. Будильник показывал шесть пятнадцать. В доме было тихо. Люси крепко спала. Я услышал, как зачирикала какая-то птица, вдалеке закукарекал петух. Из окна я видел макушки берез в густой листве. Мне вдруг стало очень радостно оттого, что я жив.

Стук в дверь вежливым было назвать нельзя. Он скорее походил на раскаты грома. Я вскочил с кровати, Люси тоже. Мы переглянулись, я увидел в ее глазах страх. Я услышал, как Мэтью вышел из комнаты. Стук повторился, и я только надеялся, что он не разбудит детей. Я натянул халат, кубарем скатился с лестницы — лишь бы снова не постучали. Люси с Мэтью оказались у двери до того, как я успел ее открыть. На пороге стояли двое мужчин, один из них — инспектор Уилкинс. К счастью, они были в штатском. У них явно были какие-то новости о Джордже, и я собрался пригласить их войти. Но в этом не было необходимости. Они вошли без приглашения и закрыли за собой дверь. Мы уставились друг на друга.

— Сэр Альфред Дрейфус? — осведомился инспектор Уилкинс.

Меня удивила его официальность.

— Разумеется, — улыбнулся я. — Вам это отлично известно.

— Сэр Альфред Дрейфус, — повторил он без намека на улыбку, — я арестую вас по обвинению в убийстве Джорджа Тилбери. Вы не обязаны ничего говорить, и все сказанное вами может…

У меня было ощущение, что я смотрю телевизор или даже играю главную роль в детективном сериале. Я услышал, как вскрикнула Люси, почувствовал холод наручников на запястьях, но мне все еще казалось, что это телевизионная передача, которую мне хотелось выключить. Слишком рано для того, чтобы пялиться в ящик. Я понял, что меня уводят. Слышал, как Мэтью сказал, что найдет мне адвоката, а Люси шепнула: «Это чудовищно».

Я не оглянулся на дом. Мне не пришло в голову, что я его больше никогда не увижу. Меня повели к неприметной машине, стоявшей на подъездной дорожке, и я заметил, что моей машины там нет.

— Моей машины нет, — сказал я.

— Мы ее увезли, — сообщил мне инспектор.

Я оглянулся на школу и отметил, что у Эклза по-прежнему горит свет. И тут я осознал, что это не телевизор и что меня обвиняют в убийстве Джорджа Тилбери.

Те десять минут, что заняла поездка до участка, я сидел между арестовавшими меня мужчинами. На улицах людей почти не было, на машину никто внимания не обращал. Когда мы подъехали к участку, инспектор Уилкинс спросил:

— Хотите одеяло — закрыть лицо?

— Зачем? — ответил я. — Мне нечего скрывать.

Не знаю уж, какого ответа я от них ожидал, но они просто промолчали. Меня практически втащили в участок, и, пока это происходило, я представлял, как они будут извиняться, когда поймут, что совершили чудовищную ошибку, прикидывал, прощать их или нет. Я все еще был сэром Альфредом Дрейфусом.