Я — эбонитовая палочка

— Ну ты даешь! — хохотнул Сергей.

— Я?!

— А кто ж еще? — он потянул меня со скамьи. — Ну что, пошли? Покажу тебе кое-что.

— К-куда? — осторожно спросил я.

"Главное — это осторожность", — вбивали в меня с детства. В основном, правда, потому, что я часто падал. Один раз даже сломал руку.

— Вниз, — сказал Сергей и махнул перед моим носом прямоугольником проездной карточки. — Тебе же тоже куда-то надо?

Блин! Ой, блин!

Я вскочил. То есть, попытался.

Я часто забываю о своих уродливых ногах с вывороченными внутрь коленями. Забываю и все.

Словно кто-то внутри меня упрямо считает, что я вполне могу передвигаться как все нормальные люди — быстро, без боли, в любой момент.

Но я не могу.

Увидев, что я заваливаюсь, Сергей успел схватить меня за ремень сумки.

— С-спа…

— Да ладно, — он подставил плечо.

Я выпрямился.

Мы влились в очередь к турникетам. Я — к одному, Сергей — к другому.

Я не в первый раз замечаю, что стоит мне попасть в какое-то подобие толпы, как мне начинает казаться, что я становлюсь ее ядром.

Вот и здесь: движение впереди вдруг застопорилось, противно, ввинчиваясь в уши, заверещал о непринятом жетоне зуммер, а сзади и с боков на меня тут же торопливо насели, заслонили, законопатили. Чуть ли не похоронили.

Я подумал, что так, наверное, чувствует себя президент при покушении — вокруг живым щитом телохранители, и тебя несет куда-то по их воле. Ну, как по воле волн.

Но ничего, вытерпел. Дождался. Приложил карточку, крутнул турникет и под зеленый разрешающий глазок автомата прошел.

Это я молодец.

Хвалите себя, хвалите, говорили нам в группе реабилитации, не бойтесь себя хвалить. Находите стимулы бороться со своим недугом. Фиксируйте каждый успех. Если у вас не будет стойкого внутреннего желания, никакие родители, никакие специалисты вам не помогут.

Я и пытаюсь.

Сергей выловил меня из потока, поставил на ступень рядом с собой, эскалатор, вздрогнув, понес нас вниз. Чередуясь, проплывали мимо лампы и рекламные щиты. Желтый свет, заключенный в гигантский плафон. Лечение от алкогольной зависимости. Снова желтый свет. Картриджи б/у. А за ними — перфоратор со скидкой.

— Тебе куда вообще?

Сергей смотрел на меня, чуть склонив голову. Словно изучал — пригожусь, не пригожусь.

Глаза у него были темные, узкие, татарские, нос — прямой, нижняя челюсть выпирала слегка вперед. И вроде бы открытое было и спокойное лицо, широкое, но чудилась мне какая-то скованность в нем, искусственность, словно выражение спокойствия было отработано до автоматизма, сложено из напряжения мимических мышц. А под ним бродило, бродило…

Даже не могу сказать что.

Я подумал, стоит ли ему, такому, раскрывать, на какой станции я выхожу, но потом решил, что ничего тайного и секретного в этом нет.

— Д-до "Зв-вениг-городской", — сказал я, — а п-пот-том до Фин-н-н…

— …ляндского? До вокзала? Окей, — Сергей, соображая, потер лысину. — Там же переход, на "Звенигородской", да?

— Д-да.

— Прекрасно, — он улыбнулся. — Переход — самое то.

Я пожал плечами. Знать бы, для чего это — самое то.

Эскалатор спрямил ступени. Мы вышли на платформу. Сергей помог моим неторопливым ногам разобраться с торопливой головой. Поддержал.

Люди толпились кучками. В тоннеле горел зеленый.

— Чуть дальше пройдем, где посвободней, — сказал Сергей.

Я не стал возражать. На возражение мне понадобилось бы много времени. Н-нет, д-давай зд-десь… А смысл?

Свистнул подходящий поезд. Вынесся, вытянул светло-синие вагоны. Затормозил.

Двери распахнулись, мы вошли. Я бы с удовольствием сел, но сиденья все оказались заняты. Пришлось повиснуть на поручне.

— Тяжело? — наклонился Сергей.

Видимо, заметил, как я гримасничаю, определяясь в промежуток между чужими коленями.

— Т-терпим-мо, — сказал я.

Я же не кисейная барышня — потерплю. А вес тела можно частично принять на руки.

Двери стукнули, смыкаясь. Под бубнеж из динамиков поезд, мягко разогнавшись, нырнул в темноту. Снаружи побежали, освещаемые вагонным светом, серые змеи кабелей.

— Смотри, — шепнул Сергей, чуть кивая на сидящих передо мной, — ни один ведь не встанет. А прекрасно видели, как ты ковылял.

— Л-люди, — сказал я, умудряясь пожать плечом.

— Зомби.

— Н-ну уж…

Серьезный тон Сергея меня смутил. Какие такие зомби?

Я как бы невзначай пробежал глазами по лицам. Нормальные лица. Мужчина напротив читал газету, раздраженно ее встряхивал, потому что она загибалась. Губы его шевелились, словно повторяя написанное. Левее сидела крупная полная женщина, она тискала в руке мобильный телефон и волновалась. Ей, видимо, должны были позвонить, но не звонили. Еще левее жался к боковому поручню мальчишка, выпячивал губы и кивал в такт звучащей в наушниках музыке. Даже до меня доносилось: дынц-дынц-ды-дын, у-а-а…

— Станция метро "Крестовский остров", — объявил мягкий, с придыханием, голос.

Поезд ревматически заскрипел, останавливаясь.