Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими

Какое-то время я наслаждаюсь свободой и тем, какое впечатление произвожу на мужчин, но потом появляется Билл Лейн. Он один из постоянных клиентов бара. Все начинается с того, что мы перебрасываемся парой ничего не значащих фраз, но в один из вечеров я приглашаю его к себе, и с тех пор нам уже не хочется расставаться. Каждый день он отвозит меня в бар, а после смены забирает домой. Поначалу мне даже приятно танцевать так, будто в зале сидит он один. Но потом это приедается и клиентам, и хозяину заведения, а Билли требует, чтобы я бросила стриптиз и при этом зарабатывала столько же. Мы яростно ссоримся, но и примирение у нас такое, что стены ходуном ходят.

Недели через две Билли предлагает мне выйти за него замуж, и я, конечно, соглашаюсь. Детям нужен отец, а женщине муж. Наверное, где-нибудь в Нью-Йорке это необязательно, но в Техасе время застыло где-то в 1911 году. Женщину, которая раздевается перед мужчинами за деньги, здесь никто не станет уважать. Да и Роберт периодически маячит на горизонте, угрожая отобрать детей и спалить дом.

На этом фоне вспыльчивый, но надежный Билли кажется принцем. Он обещает спасти меня из долговой кабалы, в которую я скатываюсь с растущим ускорением. Но уже через месяц он впервые отвешивает мне оплеуху, а еще через два избивает и насилует, называя глухим уродливым ничтожеством. Я слышала эти слова от отца, а потом и от Роберта, но они все так же больно ранят.

Обычно Билли устраивает сцены, когда я собираюсь на работу, хотя теперь я всего лишь официантка. Сначала этому типу не нравится, как прибрано в доме, потом он плюет в приготовленный мною ужин и разглагольствует о том, что я должна быть ему благодарна по гроб жизни, ведь ему пришлось взять в жены глухую стриптизершу с четырьмя детьми. Билли замечает, что я наношу макияж. Разгорается ссора. Я стараюсь не уступать, но передо мной двухметровый верзила с ручищами дальнобойщика. Вряд ли его что-то может сломить или вывести из строя, кроме разве что пули.

Примерно через год я вышвыриваю вещи мужа из дома и подаю на развод. Кажется, это только сильнее заводит Билли. Теперь он повсюду преследует меня. Стоит мне заговорить с каким-нибудь мужчиной, и он, выскочив буквально из-под земли, пытается завязать с несчастным парнем драку. Доходит до того, что шериф идет мне навстречу и подписывает нужный документ, благодаря которому Билли получает ограничительный ордер. Пару дней он действительно больше не маячит у меня перед глазами, но потом, проникнув в дом, видит, что я собираюсь в бар, и устраивает очередной скандал. Дети за всем этим наблюдают. Старший сын пытается как-то его урезонить, но этот негодяй отшвыривает мальчика к стене и принимается бить меня об пол, пока я не лишаюсь сознания. Заметив, что из моей головы течет кровь, Билли вдруг пугается. Немного придя в себя, сквозь завесу боли я различаю, как он кричит моему сыну:

– Что уставился? Не видишь, матери плохо! Помоги ей, позвони в больницу, скажи им, что у тебя мать проститутка!

Я постепенно начинаю осознавать, что со мной произошло, хотя в глазах все еще двоится. Старший сын скулит возле стены, потирая руку, а Билли уже идет к своей машине, припаркованной возле дома.

Помню, как рычу от беспомощности, а потом бросаюсь к прикроватной тумбочке, достаю из ящика пистолет, снимаю его с предохранителя и выбегаю на порог, чтобы рассчитаться с человеком, так долго унижавшим меня. Слышу звук выстрела и глухой стук, с которым оружие, выпав из моих рук, ударяется о ступени. Я слышу.

Билли падает на колени, а на его рубашке проступает огромное пятно крови. В ужасе я начинаю звонить в службу спасения, а потом везу раненого в больницу. Выясняется, что пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов. Билли злорадно смеется надо мной.

– Раз уж берешь в руки пистолет, научись стрелять и не оставляй свидетелей, – с деланым добродушием произносит он, рассказывая полицейским о том, как я на него напала. Я сижу в том же кабинете и пытаюсь вставить хоть слово, но они меня не слышат.

Мы миримся с Билли через пару дней, и он отказывается от всех обвинений в мой адрес. Во время заседания бывший муж невнятно бормочет о том, что «тоже вроде бы некоторым образом виноват в конфликте», а потом прямо в зале суда предлагает мне вновь выйти за него.

Все обвинения с меня тут же снимают, но уже через пару месяцев после нашего воссоединения я снова указываю ему на дверь. На этот раз, побросав все свои пожитки в машину, я сообщаю домовладельцу о том, что съезжаю.

– Сообщите ваш новый адрес хотя бы, чтобы я знал, куда пересылать почту, – говорит хозяин жилища, но я обрываю разговор.

Нет никакого адреса, есть старый трейлер, который я приобретаю у одного посетителя бара. Вот туда мы и переезжаем. Трейлер – не лучшее место для жизни с детьми, но он стоит на берегу озера, и при должном старании из него может получиться неплохой дом с просторной террасой, которую я надеюсь соорудить с помощью навеса.