Я говорил, что ты нужна мне?

Змей с Эмили вышли из дома чуть раньше, чтобы застолбить удобные точки для обозрения. Мы договаривались, что подтянемся через полчасика.

– У нас потихоньку вырисовывается традиция пропускать фейерверки? – поддразнивая, спросила я.

– Есть идея! – вдруг выпалил Тайлер, пропустив мой вопрос мимо ушей. Положил на стол свечи и двинулся ко мне. По пути взял еще две свечи и стрельнул взглядом в сторону своей комнаты. Подхватив свечу, я направилась следом за ним.

– И что же ты задумал? – спросила я, водрузив свечку на прикроватный столик. В спальне было темно, за окнами разбушевалась непогода, а мы сидели в романтичном мерцанье, едва видя друг друга.

Тайлер встал и пошел к своей кровати; на стенах заплясала его тень.

– Иди сюда, малыш, – пробормотал он, и у меня встал ком в горле. Я немедленно исполнила его просьбу. – Есть на примете одна игра.

– Игра? – Я, наверное, могла показаться ему воплощением спокойствия и хладнокровия, хотя на душе кошки скребли. Я присела с ним рядышком.

Обведя меня жадным взглядом, Тайлер облизнул губы, словно спрашивая себя, не слишком ли я хрупка для того, что он задумал предпринять.

– Отвернись, – тихо произнес он.

– Отвернуться? – переспросила я, нервно сглотнув.

– Иден, – повторил Тайлер.

Я успокоилась, сделала вдох в теплом свете свечей. Развернулась к нему спиной и уселась, скрестив по-турецки ноги. Замерла в терпеливом молчании.

– Сними футболку, – нежно попросил он, и даже в сравнении с бушующей за окном стихией его голос показался мне самой властной вещью на свете.

Удивленная, но не испуганная – ситуация вроде пока находилась в приемлемых рамках, – я закрыла глаза, неторопливо выдохнула и потянулась к краю футболки, невозмутимо стянула ее с себя и бросила на пол. Чем в это время занимался Тайлер, оставалось для меня полнейшей загадкой.

Вдруг по мне поползли мурашки. То ли потому, что я была голая и замерзла, то ли под его жарким взглядом. Ни то ни другое меня не смущало.

– Это тоже. – Матрас между нами заскрипел, потому что Тайлер придвинулся ближе. Он бережно откинул мои волосы на сторону и приложился прохладными губами к моему плечу. Тяжело дыша, провел рукой по застежке лифчика.

– Что? – прошептала я.

– Сними лифчик, – настойчиво повторил он, и его губы сместились на заднюю часть моей шеи.

Протянув руки за спину, я стала робко возиться с застежкой. Расцепила. Грудь перестало стягивать, дышать стало легче. Меня начала одолевать нешуточная нервозность. Как же долго! Целых два года. Я терялась в догадках относительно его планов, хотя точно знала, что ни в чем ему не откажу. Сексуальное напряжение между нами росло и копилось с того самого матча, после разговоров про Джетера и хоумран. Скорей всего, время настало. Наш хоумран. Я думала, Тайлер забыл о нашем шуточном уговоре. Ан нет! Мне стало страшно, как будто все это впервые, и даже начало немного подташнивать. Но как бы я ни волновалась, я жаждала этого как никогда.

Пальцы отказывались гнуться, стали совсем непослушные. Отшвырнув лифчик на пол, я прикрыла глаза и втайне порадовалась, что сижу к Тайлеру спиной – я бы просто не выдержала его взгляда. Воцарилась долгая тишина. И вдруг я почувствовала его прикосновение. Он принялся выводить узоры у меня на спине.

Я примолкла, не в силах сплести слова в связное предложение. Замерла и сидела, уставившись на горящую передо мной свечу. Тайлер открыл фломастер – тихо чпокнула крышка. Меня так и подмывало повернуться и посмотреть, что он там удумал, но я мужественно крепилась. Казалось, если повернусь – все испорчу.

Вдруг он приложил к моей спине прохладный кончик фломастера и принялся писать. Мне было щекотно от чернил и хотелось хихикать, однако я упорно не поддавалась. Застыла в неподвижности. Влажный кончик выводил на мне кренделя, крючочки и палочки складывались в неведомые слова, в целую цепочку слов.

– Готово, – произнес Тайлер, довольный собой. – Иден?..

– Тайлер?..

– Можешь поворачиваться, – скомандовал он сиплым голосом, и я почувствовала на себе его взгляд.

Меня затрясло. Я понимала, что все это очень нечестно, несправедливо по отношению к Дину. И самое страшное, что я все равно согласилась. Зажмурившись, я повернулась к Тайлеру. Замерла, сердце заколотилось. Медленно приоткрыла глаза.

– «Наготы сестры твоей, дочери отца твоего или дочери матери твоей, родившейся в доме или вне дома, не открывай наготы их», – пробормотал Тайлер, не отводя от меня подернутых поволокой глаз. – Левит, глава восемнадцатая, стих девятый.

Меня удивило, что я так спокойно сидела перед ним и не порывалась закрыться. Опустив на колени руки, я в задумчивости перебирала свои пальцы.

Его губы изогнулись в блудливой усмешке, обнажив кончики зубов, лицо засияло.

– Иными словами, гореть мне в аду.

– Ты что, в церковь наведался? – спросила я, пытаясь не рассмеяться. Никогда не думала, что в один прекрасный день Тайлер будет цитировать Библию. Пусть даже в порядке самоиронии.

– Нагуглил. Просто хотел узнать, не светит ли мне за это тюряга. Как ни странно, нет.