Я и мои истинные

Все равно отступать некуда. Да, это грубо, но я откровенно устала и хочу домой. Боль и тоска любимых продолжали отдаваться в висках далеким эхом.

— Интересный поворот, — Тиамат обошла столик с останками оборотня и скрестила руки на груди. — Продолжай. Я не злюсь, просто хочу услышать твои мысли. Скажи мне, что тебя внезапно стало беспокоить.

— Хорошо, — так, теперь осторожно. — Ты ведь знаешь, что началась война? Шиасад-ан-Маару ищет тебя и, кажется, это такой способ убить двух зайцев одним выстрелом — спасти королевство от разорения и выкурить тебя из норы.

— Хочешь сказать, мне должно быть стыдно?

— Я о другом. У тебя ведь есть какие-то цели: Интриги в Нан-Шэ, помощь Гаверии с ее неразделенной любовью, целый город потомков и последователей, все эти странные артефакты и оружие предтеч в твоей кладовой… Да, я его видела. И я не понимаю — зачем? Чего ты хочешь добиться?

Она дернула точеным подбородком, выпрямилась и стала почти на голову выше меня:

— Я защищаю свою свободу.

— И этого того стоит? Десятки брошенных детей, уйма врагов и жизнь на краю земли? Ты хотя бы помнишь Цируса?

— Кого-кого?

Не помнит. Конечно же.

— Сын главы клана медведей. Твой сын, Тиамат. Он до сих пор мечтает встретиться с тобой. Продолжает жить на севере в ожидании, что ты вернешься и вновь дашь ему свою любовь!

Ответом было гневное фырканье:

— А местным оборотницам ты тоже задаешь такие вопросы? Очнись! Здесь потомство оставляют, чтобы оно смогло закалиться. И неужели, единственное, что тебя сейчас волнует — это инфантильные оборотни-переростки?

Фиралис за моим плечом тихо кашлянул, напоминая держать эмоции под контролем. Я выдохнула. Прав. Как всегда прав.

— Угадала, меня волнуют не только брошенные братья. В отличие от меня, обычной писательницы, ты ученая и могла бы изменить жизнь к лучшему: продвинуть медицину и науку вперед, улучшить образование. Твои навыки и познания уникальны! — в доказательство своих слов обвела шатер руками. — Ты лучше меня, умнее меня, старше и опытнее… Я… Я просто не понимаю!

— Ах, вот оно что. Ты у меня голубая идеалистка, детка, — за бедром молодой женщины мелькнул хищный хвост львицы. — Думаешь, им это нужно? Хотели бы избавиться от дискриминации низкоранговых оборотней, высокой смертности детей и самок, давно бы придумали выход. Например, разрешили оборотницам укреплять свое тело, вместо того чтобы прятать их по домам. Но им приятнее угасающая стабильность. Нет, София, я не обязана спасать чужаков. Особенно, когда на кону наше благополучие.

— Благополучие, — повторила я тягуче. Вот оно, краеугольный камень этой словесной битвы. — Свобода и благополучие. А они как-то связанны с тем, что один из твоих сыновей странно похож на Шиасада?

Вот мы и добрались до главного вопроса.

— Какая внимательная девочка, — Моя мать похлопала кончиками пальцев, выражая одобрение. — Лишь в одном не угадала — Логос не мой сын. Я уже лет тридцать избегаю путей, по которым ползает этот разваливающийся ублюдок. А вот Шисси, — прозвище Шиасада звучало неожиданно мило, хоть и источало ядовитую насмешку, — продолжает наступать на одни и те же грабли. Ты ведь знаешь главный закон Багрота?

— Только в общих чертах.

— Кровь королей священна. Никому из подвластных безумному льву кланов не придет в голову пытаться убить его. Это табу для всех… кроме другого Шиасада. Поэтому за женщинами в королевском гареме ведется постоянная слежка — они ни в коем случае не должны зачать наследника раньше времени. И если такое все же происходит, с беременной не церемонятся.

— Ее казнят?

Хотя можно и не спрашивать, все читалось по лицу. Сплюнув на землю, Тиамат ухмыльнулась:

— Дряхлый лев всегда боится появления льва молодого. Особенно этот лев. Я спасла мать Логоса, когда она пыталась скрыться в пустыне от преследователей. Роды были тяжелыми. Но результат того стоил.

— Так вот почему он ищет твое логово. Он знает, что…

— … когда сын вырастет, он бросит вызов и убьет своего тирана-отца. А война с Шаа — отличный шанс ослабить его власть. Возможно, даже не придется пачкать руки. Мы просто зайдем в столицу Багтал — и все склоняться перед нами.

Я покачала головой.

— Нет. Перед тобой. Ведь ты владычица-мать единственного наследника, что боготворит тебя.

— Перед нами. Я никогда не забывала о тебе, — Она попробовала взять мои руки в свои, поймать взгляд. — Багрот станет моим. А Шаа — столь полюбившаяся тебе — твоей. Война ослабит всех, надо только выждать время. Соглашайся. Забудь о Земле, о старых привычках. Ты моя дочь, и в тебе течет та же густая кровь!

Странное оледенение овладело мной. Словно по венам, ставшими вмиг весенними реками, понеслись обломки льдин.

Погибнут тысячи. Сотни тысяч.

Как она — умная, почти гениальная женщина — этого не понимает?

— Не смотри на меня так, — в черных зрачках матери зажглась злая искра. — Думаешь, я не понимаю, сколь высока цена? Но так надо. Зачем, по-твоему, я стремилась получить черного дракона? Чтобы не стать постельной игрушкой вновь. Но даже самый грозный хищник не вечен, и на его место придет другой…