Я иду

Дослушав, я как-то недовольно скривился, сплюнул и все-таки закинул мятую-перемятую сигарету в рот, закуривая.

Такая «прогулка» по кладбищу, особенно когда знаешь, кто до этого здесь побывал, говоря откровенно, настораживала. Каждую секунду мерещились то жуткие нереальные силуэты, выпрыгивающие из кровавых кустов вдалеке, то всяческие шорохи, – а их точно не могли создавать ни собаки, ни мыши, – то эфемерные надрывные шипения, умело исполненные ветром, но почему-то уж очень убедительно смахивающие на мерзкие хрипы морфов. От всей этой жути вскоре стало совсем не по себе, словно смертельная опасность застыла не где-то там, среди растревоженных могил и разбитых статуй, а тут, рядом, едва ли не в двух шагах. Вот только раскрываться не спешила – до последнего хранила молчание, играла с нашим воображением. Но хоть и зная, что пока все спокойно, и вокруг нас, кроме грызунов, нет ни души, я все же предпочел поскорее расправиться с сигаретой и вооружиться арбалетом, чтобы в случае чего – сразу дать отпор. А вот Айс, в отличие от меня, – сама хладнокровность: рука лежала на луке твердо, не тряслась, пальцы крепко сжимали оперение, да и выглядел весь предельно чутким, как бывалый охотник. Одна походка чего стоила: слишком уж искусная, бесшумная, как у призрака, мягкая. Вроде и на ветки наступает, а треска нет. Мистика, да и только…

– Где ты так ходить научился? – решил вдруг поинтересоваться я, настороженно поглядывая то на обомшелые надгробия, то на стволы деревьев. – Не поделишься секретом фирмы? – невольно посмотрел на ноги Айса: нет, не ходит – парит, едва касаясь земли. – Даже я тебя не слышу, хоть и рядом иду.

– Учили нас, – совсем коротко ответил он. Я уже думал, что это весь ответ, как вдруг он неожиданно разговорился, правда, голову в мою сторону так и не повернул – видимо, боялся потерять бдительность: – И не один год – раньше эту технику ходьбы просто не освоишь. Но зато потом сможешь даже к загонщику незаметно подкрасться, если, конечно, почуять не успеет. У них-то нюх цепкий, но все равно проигрывает Теням…

«Уж мне-то не знать… – мысленно усмехнулся я, – от них и не спрячешься никуда!»

– А ты уже пробовал, что ли?

– Да было дело пару лет назад… – задумчиво, даже, как мне показалось, с неохотой ответил Айс, перепрыгивая через ограждение, утонувшее в грязи, – нам задание поручили: поймать живого загонщика или охотника – неважно. Ну так вот, – вздохнул, – высадились мы днем небольшим отрядом в Черной Пустоши – есть одно гиблое местечко неподалеку от Горизонта-26, – там, значит, разбились по трое и стали прочесывать ближайшие дома и подвалы в поисках морфов. Ты, думаю, сам знаешь, где они любят торчать. Ну так вот… – нырнул под упавшее дерево, – мне повезло практически сразу: как поднялся на третий этаж – смотрю, загонщик добычу глодает. Вот тут-то и подкрался…

– И что? Быстро схватил? – спросил я, перешагивая через кучи раскисшей глины.

– Не сразу. Сначала электрострелой оглушить пришлось, потом ребят дождался, и вместе уже скрутили его да к технике поволокли, – со знанием дела изложил тот, – вообще это дело очень…Сид!!! Справа!!..

И выпустил стрелу.

Я лишь успел убрать голову и броситься в противоположную сторону, как вдруг из густых мокрых от кровавого сока кустов вырвался лютый хрип, мигом разлетевшийся по всему молчаливому кладбищу, и на не успевшую еще обсохнуть дорогу неожиданно выскочил неизвестный высокий морф с толстой грубой грязно-черно-серой кожей и длинными пятипалыми конечностями. Жутко заревев, он гневно выдернул стрелу из пульсирующей шеи, обливающейся черной, словно мазут, кровью, вытаращил все три огромных серых глаза, распушил похожие на черные канаты отростки и кинулся на меня. Из морды и шеи хлестала черная жижа.

– Получай, скотина! – отпрыгнув, успел выкрикнуть я и выстрелил прямиком в плоский ввалившийся нос. Морф завыл, заверещал, бултыхнулся в засыпанную выцветшими листьями лужу, яростно царапнул, как граблями, тощей лапой грязь и задергался. Отростки сложились в спираль, закружились.

«Надо его добить, пока есть шанс, – обожгло мыслью, – сейчас же добить – этот будет до конца сражаться».

Буквально на выдохе перезарядив арбалет, я уже приготовился прикончить его, но тот внезапно вскочил, встал на четвереньки, обтекая грязной водой, и взревел, собираясь вновь бросаться в атаку. Но тут же дернулся, как от удара током, переломился влево, закатил глаза и, бездыханный, свалился со стрелой в виске.

– Чего ты так долго-то?.. – нервно выдохнув, бросил я, а сам впился глазами в поверженного морфа. У этого явное сходство с загонщиками и охотниками, но в то же время и весьма серьезное различие: он выше, шире, с толстыми кожистыми пластинами на плечах и вдоль туловища, очевидно, наделен большей силой.

– Целился долго! – тихо засмеялся тот, подскочил к морфу и выдернул перепачканную стрелу, убрал в колчан. – Уж больно прыткий попался… – поднял другую, – ты-то как? Цел?

– Да нормально… – буркнул я и зачесал затылок, – вот ты. блин, выдал конечно! Думал, убьешь! Кто же стреляет-то без предупреждения…