Я иду искать

И я сижу у него на коленях на одной из трибун, кутаюсь в пропахший его духами и сигаретами бомбер и большими глотками пью шампанское прямо из горла. Пьянею, но не от алкоголя, а от невероятного мужчины рядом со мной, ем клубнику из его рук и доверчиво тону в успевших стать родными глазах.

— Не слушай никого, Коваль, поняла? Ничто не сможет помешать нам быть вместе, тем более, придуманный кем-то лютый треш. Верь мне!

И я верю…

Глава 32

Каждый из нас просит шанс,

Закрывая глаза. Так искренне, честно.

Каждый из нас так хотел бы

Исправить себя. Найти свое место.

(с) «Не брошу на полпути», Ёлка.

Игнат

— Еще один склад наш горит.

Сообщает флегматичными интонациями Зимина прижатая к уху трубка, и я ныряю пятерней в разворошенную Варей шевелюру. Всего пять минут назад я вручил крохе новый набор акварельных красок, рассчитывал посмотреть, как она будет заканчивать брошенную вчера на середине картину безмятежного моря, а теперь мне приходится с этими мечтами прощаться. Откладывать свои желания в долгий ящик, потому что очередной форс-мажор требует моего немедленного присутствия.

Неделя выдалась, на удивление, спокойная, и я расслабился. Утратил прежнюю бдительность и просто плыл по течению, наслаждаясь надоевшими кому-то рутиной и бытом. Приходил под вечер с полными пакетами еды в чужую квартиру, выкладывал купленные овощи-фрукты-стейки на стол и вместе с Лилей готовил нехитрый ужин. Отмахивался от ее попыток сбагрить меня подальше от плиты и разделочной доски, варил в турке крепкий черный кофе и читал Варваре на ночь сказки. Золушку, Красную Шапочку, Бременских музыкантов.

О Сергее, застрявшем в подозрительно долгой командировке, и о продолжающей проходить обследования в клинике Вике мы с Аристовой не разговаривали. Жили моментом, жадно впитывали каждое мгновение внезапно обрушившегося на нас уединения и виртуозно избегали острых углов, способных снова возвести между нами непреодолимую стену.

— Что-то случилось, Игнат?

Вытащив меня из калейдоскопа новых ярких воспоминаний, тревожно спрашивает Лиля и утягивает в водоворот блестящих серо-стальных глаз. Словно чутко настроенный на перепады моего настроения прибор, определяет степень охватившего меня недовольства и осторожно мажет губами по подбородку.

Большего себе не позволяет, да я и не требую. В любую секунду в коридор может выскочить Варя, а мы слишком много усилий прилагаем, чтобы наши заморочки никоим образом ее не зацепили. Нельзя это все слить в унитаз.

— Так, по мелочи.

— Точно?

— Решаемо, Лиль.

Стиснув ее пальцы в своих лапищах, я обещаю вернуться к ужину и выметаюсь из оплота уюта с уже совсем другим настроем — яростным, деятельным, боевым. В дистанционном формате разгребаю скопившиеся висяки, отдаю ворох указаний успевшим соскучиться по моей дотошной персоне юристам и внимательно выслушиваю не торопящегося впадать в панику Матвея.

— Убытки мизерные. Поставка была давно, запчастей минимум, возгорание потушили быстро. Заявление писать будем?

— Конечно, будем. Только сначала кое-кому стрелку забьем.

Достав из бардачка пылящуюся там визитку Бекетова-младшего, я вывожу звонок на громкую и не ожидаю, что он ответит буквально со второго гудка. Откашляется, мягко шикнет на шумящую рядом с ним девушку и легко согласится на встречу уже через какой-то час, которого мне едва хватит, чтобы добраться практически на другой конец города — в неприметную забегаловку с самыми обычными гамбургерами, картошкой фри и куриными крылышками в кисло-сладком соусе.

— Не думал, что чемпионы такое едят.

Окинув взглядом заваленный вредной пищей поднос, я приветствую одетого в неидеально отглаженную футболку и потертые синие джинсы Бекета и приземляюсь напротив, радуясь, что также не влез в какую-нибудь тесную рубашку и классические брюки поутру.

— Еще как едят. И даже не поправляются, прикинь? — лукаво мне подмигнув, ухмыляется кажущийся практически безобидным парень и тут же серьезнеет, сбрасывая шутовской налет и обнажая акульи зубы. — Ну, что, дозрел?

— Да.

— Давать заднюю не станешь?

— Ни при каких обстоятельствах.

Чеканю твердо и гадаю, что играет решающую роль в принятии Бекетовым решения — то ли моя репутация, расползшаяся в определенных кругах, то ли феноменальная чуйка невозмутимого, словно скала, Руслана. Неважно, что именно склоняет чашу весов в мою пользу, но вскоре Бекет подвигает ко мне небольшую черно-красную флешку и возвращается к поглощению аппетитного бургера, из которого вываливаются листья свежего салата.